— Принес. Вот, пожалуйста. Все, что нашел, — С трудом переводя дыхание, произнес участковый
— Оперативно. — Карпов взял у запыхавшегося лейтенанта ворох целлофановых пакетов. — Помогать не надо, я сам. — Он ловко упаковал биты и осторожно их поднял.
— Все. К машине. Цейтнот, — скомандовал Серегин, забирая одно из орудий убийства у Никиты.
— Не доверяешь? — обиженно спросил Карпов.
— Вернее будет.
Участковый, проводив столичных сыщиков до машины, сунул им напоследок в руки горячий газетный сверток.
— Это что? — недоуменно повертел его в руках Серегин.
— Пироги домашние. С капустой и картошкой. Это маманя моя напекла. Только что. Вы голодные, наверное. Весь день на ногах, поесть некогда, — смутившись, пробормотал лейтенант.
— Вот это ты молодец. Прямо таки фантастическая проницательность. Ты не только Пуаро, ты еще и майор Пронин впридачу. — Никита бесцеремонно распотрошил сверток, достал пирожок и, откусив половину, заговорил с набитым ртом: — От лица службы объявляется благодарность. Не дал умереть с голоду старшим товарищам.
— Тебя как зовут, лейтенант? — несколько смущенно поинтересовался Серегин.
— Леша… Алексей Дорохов. — Вытягиваясь и поправляя фуражку, ответил участковый.
— Ну, спасибо, Леша, — протянул ему руку Серегин.
— Бывай, лейтенант Дорохов, — шлепнул его по пятерне Карпов. — Маме большое спасибо.
Серегин завел двигатель. «Фольксваген», недовольно заурчав, двинулся в сторону города. Капитан включил габариты, начинало темнеть.
— Какому богу будем, молиться, Никита?
— Дактилоскопическому! — ответил Карпов.
Похищение
— Ничего деваха! Не зря я уломал Фрола взять и ее в заложницы! Пригодится нам эта цаца. — Сека проводил плотоядным взглядом проходящую мимо домработницу семейства Соловьевых и подмигнул Ключнику.
Света торопливо простучала каблучками мимо припаркованной неподалеку от подъезда главного бухгалтера ЗАО «Гаммателеком» машины, в которой находились Игорь с Виктором.
Туго вбитая в узкие джинсы попка, молодая спелая грудь под легкой полупрозрачной кофточкой, симпатичное загорелое личико, каре жгуче–черного цвета. Выглядела домработница довольно аппетитно. Она поколдовала над кнопками дверного замка, потянула за колечко, и скрылась за дверью.
— Что‑то сегодня она задержалась, красотуля наша. — Ключник откинулся на водительском сиденье и взглянул на часы. — Семь ноль пять. Обычно в шесть сорок пять она, как штык, на работе. Завтрак папе с мамой, проводы на работу: сначала Михаила Семеновича, серьезного бухгалтера крупной компании IP–телефонии…
— Двадцати четырех лет, — криво усмехнулся Игорь.
— Ага, — повернулся к нему Виктор и продолжил: — Спустя сорок минут надо покормить его жену, Таню, серьезную деловую козу. Потом утренняя кашка сыночку Вадику, тое–сее…
— Дело молодое. Думаю, не ошибусь, если скажу, что задержала ее сегодня на эти двадцать минут ранняя гимнастика с молодым столичным плейбоем, ну, или, на худой конец, с гостем столицы. Он еще быстро справился. Третья часть часа. Я б с ней подольше покувыркался. А для Соловьевых не так это и страшно. Простят ее работодатели, верняк, особенно Миша… — оскалился Сека.
— Ну да, вполне может быть — если не ревнивый только. Может, он из собственников — ничего никому не трогать! Мое!
— Не зря же он домой обедать приезжает регулярно. Когда жена на работе. К юной домработнице. — Мечтательно продолжил развивать свою мысль, не слушая Виктора, Игорь.
— И не боится этот Соловьев! Вот так, с гувернанткой, втупую, у себя дома, почти каждый день. А ну, малый их ляпнет чего маме? Такие случаи были. Заложит дитя неразумное папашку своего ветреного ― только в путь…
— Зубов бояться — в рот не давать. Для чего ж он ее тогда нанимал? Только полы драить, посуду мыть, хавку готовить и за шкетом смотреть? Не думаю. Должна предоставлять весь комплекс услуг. Обязана. Согласно трудовому соглашению. Бабки отрабатывать надо. Халява партийных работников, советских начальничков, когда рассчитывались с любовницами из государственного бюджета рабочими местами, секретарш, например, или путевками, премиями и прочей дармовщиной, безвозвратно прошла. Сейчас признаются только наличные.
— И платят они так или иначе, в основном, из своего кармана, — согласно закивал Ключник.
— Тяжелые для них времена наступили, — Сека ухмыльнулся и подмигнул Ключнику.
— Беда просто. — Виктор моргнул обоими глазами в ответ и задал вопрос, который у него крутился на языке со времени последней сходки: — Слышь, Сека! А чего ты к хачику к этому прицепился?
— К какому? — не понял Игорь.
— Ну, к Игнату, в баре.
— А, к этому осетину! А что?
— Да так. Интересно мне просто. Типчила он вроде бы неплохой. К тому же собираемся мы у него на терки наши.
— Тоже мне блат–хата. Наши тусняки у него — совсем не повод, чтоб какой‑то барыга здесь нам «варганку крутил»!
— Да с чего ты взял, что он выдает себя за вора? — удивился Виктор. — Вполне нормальный трактирщик. Живет по своей масти. Понятия свои, барыжные, соблюдает.
— Ты что, решил за него мазу потянуть?
— Игорь! — Ключник шумно вздохнул и шлепнул ладонями по рулю. — Что я, вольтанулся? Против блатного кореша из‑за какого‑то «бажбана» переть?
— «Бажбан». Сказанул. Ты бы его еще в «бивни» зачислил. Осетин этот далеко не тупой. Фофан он просто голимый. А тянет на себя много… — уже спокойнее возразил Сека.
— Ладно, базар я затеял не в тему. Брякнул не подумавши. Хотел взять смехом на характер, — примирительно сказал Виктор, пытаясь свернуть разговор.
— Игнат этот все восьмерки крутит, падло батистовое, — задумчиво продолжал вслух рассуждать Игорь. — Сколько, интересно, тянет лавэ его рыгаловка?
— В баксах?
— Хоть в чем.
— Кто его знает. Немало, наверное. — Ключник покосился на подельника и пожал плечами, поняв, куда клонит Сека.
— Правилку надо ему устроить. Наказать лоха не западло. Вот… — мысли Игоря приняли вполне конкретную направленность.
Ключник подумал, что Сека как был всю жизнь, так и остался «один на льдине». Он понял это абсолютно четко. И внезапно очень испугался этого знания. Человек живущий только для своих интересов, не остановится ни перед чем и, тем более, ни перед кем. Вспомнилось ограбление пункта обмена валюты. Лежащий в луже крови охранник с проломленным черепом. Виктору сразу стало не по себе, он пожалел, что затеял этот разговор.
К счастью, дверь подъезда распахнулась и, появился Соловьев собственной персоной. Миша постоял секунду на верхней ступеньке, втянул в себя воздух и начал спускаться по лестнице. Желеобразное туловище заколыхалось волнами под его тонкой фирменной рубашкой, гоняя широкий галстук по груди и животу, как утлое суденышко при десятибалльном шторме по океанским просторам. Ключник толкнул локтем Секу:
