— А чего не ЖЭК этим занимается? — проявил бдительность сосед Соловьевых, заглядываясь на надпись на спине Игоря. — Причем здесь «Горэнерго»?
— Так их участок проводки до щитка из квартиры, а остальная требуха уже наша, — нашелся Ключник. — Хотели спихнуть на них эту аварию, да не вышло. Придется самим.
— На этих раз… гильдяев разве можно что‑то повесить, на… — Сека презрительно сплюнул на пол прямо под ноги импозантному мужчине, — всю байду запорют, в …
— Это верно. — Доброжелательно улыбнулся нежданному свидетелю Виктор, призывая разделить его мнение. — Спецы у них еще те. Такого наворотят — не разгребешь. Лучше бы вообще ничего не трогали.
— Это да! Проще самому все сделать. У меня тут умельцы из этого ЖЭКа умудрились в том году змеевик полотенцесушителя врезать не в отопление, не в горячую воду, а в холодную, — улыбнулся мужчина в ответ и, размахивая кейсом, начал спускаться по лестнице.
— Хорошо, что хоть не в трубу с газом! — уже в спину ему хмыкнул Ключник.
— Точно. И на том спасибо. Эти могут, — хохотнул мужчина и исчез из поля видимости. Некоторое время каблуки его туфель дробно постукивали по бетонным ступеням, затем хлопнула входная дверь, и в подъезде опять наступила тишина.
— Что скажешь? — вытирая полой хлопчатобумажной курточки пот со лба, нарушил молчание Виктор.
— Да хоть бы что! Чем он нам… — Сека скривил угол рта. — Да ничем. Соловьев все исполнит, что надо, бабульки забашляет, и девок мы ему отдадим. Вернутся они из наших гостей такими перепуганными, что желания бежать к «карасям» у них не будет аж никакого.
— Если шугануть их хорошенько, к ментам они, конечно… — задумчиво начал Ключник, но закончить не успел.
Замок на двери Соловьевых щелкнул, и перед бандитами появилась Татьяна. Умелый макияж и дорогой наряд делали молодую женщину очень привлекательной.
— Здравствуйте! — любезно поприветствовала она лже–электриков и попыталась прикрыть за собой дверь.
— Здравствуйте! — таким же светским тоном ответил Ключник и поставил ногу в дверной проем.
На лице Соловьевой появилось недоумение:
— Что это значит?
— А значит это, дорогая, что двум труженикам коммунального фронта благодарные жильцы в знак признательности всегда наливают чай… — продолжил, также мило улыбаясь, Виктор.
— Или чего покрепче, — добавил Сека, надвигаясь на Татьяну.
В глазах Татьяны появился испуг:
— Что вы себе позволяете?
— Обычно мы себе позволяем все! — Сека схватил Соловьеву одной рукой за волосы, а другой зажал ей рот и впихнул обратно в квартиру. Ключник закрыл дверцу щитка, подхватил сумку и чемоданчик, и через секунду на площадке уже никого не было.
Дальнейшие действия преступников тоже не заняли много времени. Аккуратно прикрыв дверь, Виктор поставил поклажу на пол и скользнул вслед за Игорем, который тащил слабо упирающуюся хозяйку в глубь квартиры. Света, услышав шум в передней, вышла узнать, в чем дело и, не успев пискнуть, оказалась в крепких руках Ключника.
— Молчать, мочалки. Тихо! — грозно зашипел Сека, заклеивая им пластырем рты. Ключник в доли секунды стянул женщинам руки приготовленной загодя веревкой. Несколькими мгновениями позже, связанные по рукам и ногам и обеззвученные Татьяна и Света, трясясь от страха, сидели на полу в прихожей.
— Ищем малого, — шепнул Сека Ключнику.
Двухлетний Вадик был обнаружен в столовой, где он с недовольной миной гонял ложкой кашу–размазню по тарелке. Ребенок сидел за ярко раскрашенным детским столиком. Увидев незнакомого мужчину, он не столько испугался, сколько обрадовался:
— Ва–а-а! Кафа! — зашепелявил он, махнул ложкой и показал на кашу.
— Правильно! — согласился Ключник, быстро огляделся и взял полотенце, висящее на ручке газовой плиты. — Нечего такую дрянь есть! Иди лучше к дяде.
Ребенок с готовностью бросил ложку и спрыгнул со стульчика.
— Что у дяди есть. — Виктор достал пузырек с жидкостью и, отведя максимально от себя руки, плеснул из него на кухонное полотенце.
Ребенок доверчиво подбежал и уткнулся в приготовленную Ключником вонючую тряпку. Испуганно вскрикнул, конвульсивно дернулся несколько раз, и его крошечное тельце обмякло. Виктор подхватил ребенка на руки и вышел в коридор:
— Порядок!
— Вижу! — кивнул Сека и повернулся к домработнице. — Детуля–Светуля, мы сейчас все вместе отправляемся на небольшую прогулку. Собери мальцу необходимые причиндалы. Чтоб нам всем было комфортно.
— Суток на семь, — добавил Ключник.
— Я с тебя сниму пластырь и развяжу, — продолжил Игорь, — а ты не вздумай кричать. Пока кто‑то услышит, я успею тебя порвать легко на несколько частей. Поняла?
— Му–гу–у-у, — ответ последовал незамедлительно.
— Вот и хорошо. — Сека, не особо церемонясь, сорвал с ее рта липкую ленту.
На глазах гувернантки выступили слезы, но всхлипнуть она себе не позволила.
— Молодец. У тебя в распоряжении пять минут, — похвалил ее Игорь и взглянул на Виктора. — У тебя тоже! Чего стоишь? Работай! Живо!
— Хотелось бы сэкономить время, — Виктор бережно положил ребенка в кресло, присел на корточки возле Тани: — Деньги, ценные вещи, оружие, наркотики! Просим выдать добровольно.
Та вращала расширенными от страха зрачками.
— Ну, клюха, живо! Выкладывай все, что требует мой корефан! — Сека бесцеремонно пнул ее ногой и пошел вслед за Светланой. Домработница тем временем торопливо хлопала дверцами шкафов и тумбочек, бросая отобранные детские вещи на диван в зале.
— М–м-м–м-м. — Хозяйка после удара Игоря энергично замотала головой, показывая полную готовность к сотрудничеству.
— Так‑то лучше.
Ключник освободил Татьяну от пут. Пластырь она сняла сама, бросилась к креслу с ребенком и сразу же запричитала:
— Что вы сделали с Вадиком? Кто вы? Что вам надо? Я все отдам! Не делайте нам ничего плохого! Что с ним?
— Мадам! С сыном все в порядке. Он просто спит. А у нас с тобой еще масса дел. Пройдем. — Ключник положил руку ей на плечо и увлек в сторону жилых комнат.
В спальне Татьяна указала на картину в золоченой раме.
— Хорошая живопись. Какой‑то маринист расстарался. Айвазовский? — Виктор с интересом посмотрел на грозно вздымающиеся волны, в которых тонули обломки парусного судна.
— Нет. Это наш, местный… Там, за ней, все… Все, что вам надо… — побелевшими губами прошептала Татьяна. Казалось, что она сейчас потеряет сознание.
— Ага, — сообразил Виктор, снял картину и бросил ее на огромную двуспальную кровать. За ней оказалась дверца вмонтированного в стену сейфа.
