— Нет уж. Я тоже хочу закончить игру!
Олег увернулся от очередного удара, ушел кувырком с линии выстрела и вырвал из карманов куртки ПМ и «Вальтер». Сложив трясущиеся после драки руки крестом, он четырежды выстрелил. Амбал и еще двое из тех, кто держал в руках оружие, упали. Четвертый вооруженный браток успел спрятаться за дерево.
— Промазал? Надо же. — Тихон удивленно взглянул на свои изодранные кровоточащие руки. Они мелко дрожали. — Понятно. Прощаю.
Кто‑то прыгнул сбоку, норовя ногой выбить оружие из рук.
— Лежать! — Тихон увернулся от удара и навел дула обоих пистолетов на оставшихся нападающих. Их было трое. — Пристрелю! На землю!
Двое незамедлительно исполнили команду, третий замешкался и без промедления схлопотал пулю в бедро.
— А–а-а–а-а–а! — заорал раненый, катаясь по земле и зажимая ладонями входное и выходное отверстия.
— А–а-а–а-а.! — передразнил его Тихон. — Я тебе разве не по–русски говорил: «Лежать»? Теперь, так или иначе, ни стоять, ни бегать уже не сможешь. Отдыхай спокойно…
Рядом с ухом, взвизгнув, пролетела пуля. Одновременно раздался хлопок выстрела.
— Вот, блин. Про тебя‑то я совсем забыл, — Тихон вскрикнул и, картинно выронив ПМ, начал клониться к земле, пряча за спиной «Вальтер».
Увидев, как оседает на землю майор, стрелявший боец смело шагнул из‑за дерева. В ту же секунду пуля из «Вальтера», который Тихон прижал к бедру для фиксации, вошла точно в лоб доверчивому братку.
— Вот так вот, — резюмировал Олег и дунул в ствол пистолета. — Теперь, похоже, все.
Он прошел несколько шагов, устало оперся на широкий ствол дерева и начал пересчитывать поверженных противников, водя дулом по их телам как указкой:
— Один, два, эти живые. Ну, ну. Лежите спокойно. А то это недоразумение легко исправить, — окрикнул зашевелившихся бойцов. — Я думаю, к своим корешам на тот свет вы еще не торопитесь?
— Нет! Нет! ― одновременно ответили братки и приняли исходные позы, а именно: лица в землю, ладони на затылок, ноги разведены в стороны максимально широко.
— Тише. Я понял. — Тихон продолжил считать. — Три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять. Еще раз. Не сходится. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь… девять. Где же десятый?
— Мы не знаем, — отозвался один из лежащих бойцов.
— Не знаем, — как эхо повторил второй.
— Я вас и не спрашиваю, — отмахнулся Олег. — Непорядок. Он должен быть где‑то здесь. Нельзя не прибежать на такой кипиш. Стрельба, крики, драка. Таких равнодушных, не любопытных людей не бывает. Ведь твоя же команда сражается? Неужели не интересно? Даже если оставили в машине деньги охранять. Ау! Где ты?
Олег спрятал «Вальтер» в карман и едва сделал шаг, как его остановил вязкий удар в живот. Вот где десятый оказался. За деревом прятался. Совсем рядом. В двух шагах, за толстым стволом.
Олег опустил глаза вниз. Так и есть — из низа живота, немного слева, торчала наборная рукоятка ножа, вокруг напитывалась кровью ткань. Боль пронзила внутренности, перекатилась по позвоночнику и дошла до нервных центров головного мозга. Тихон закрыл глаза: «У–у-у–у. Какая невыносимая боль!»
Где‑то, видимо, в другом полушарии мозга начали проскакивать странные мысли: «Драка была жестокой, кровавой и скоротечной. Как в жизни. Почему нельзя все это размазать как в фильме на полчаса, час?» — подумал Тихон, застонал и проснулся.
Нестерпимо ныл шрам на левой стороне живота. Олег провел по нему ладонью правой руки. Автоматически помассажировал очаг боли. «У–у-у–у-у. Как он достает временами. И всегда это не к добру. Есть такой закон, правда, только для внутреннего пользования: если ноет шрам ― значит, должна приключиться какая‑то пакость».
Сновидение было ярким и запоминающимся. Видимо, поэтому Тихон не смог сразу понять, где он сейчас находится. «Как‑то в последнее время… что сны, что жизнь… Поменять местами, и не заметишь. Никакой разницы».
Олег давно привык при пробуждении не сразу открывать глаза, не показывать, что уже бодрствует. При специфике его работы поступать иначе было опасно, зачастую смертельно. Вот и сейчас он лежал не шевелясь, силясь вспомнить, где именно он проснулся.
Поскольку ныл шрам, после ножевой раны, которую он получил некогда в тюремной камере, можно было предположить, что он сейчас с каким‑то заданием на зоне. И поэтому вспомнить надо было все: и где он сейчас, и в чьей шкуре.
Разные личности даже просыпаться в камере должны каждый по–своему. Вор, живущий по своим жестким архаичным понятиям, пробуждается иначе, чем бандит, по пьяной лавочке перестрелявший пол кабака. А спецназовец, с руками по локоть в крови, очнется ото сна не так как мистик–каратист, попавший за решетку из‑за романтических бредней, которыми забита его голова.
Надо было срочно ответить на чисто философский вопрос: «Кто есть я?» Потому как Тихон мог в данный момент жизни исполнять роль и первого, и второго, и третьего, и четвертого. И впрочем, кого‑то еще… Ряд персонажей не ограничен.
Олег перевернулся на живот и как бы случайно опустил левую руку вниз, пытаясь сориентироваться в пространстве. Пальцы коснулись пола. «Если это камера, то я на первом ярусе. Значит, в авторитете. Вспомнить бы еще, по какому делу и с кем шконки спиной и боками полирую».
Все так же, не открывая глаз, затаил дыхание и прислушался. Услышав тихое урчанье холодильника, мерное тиканье часов, приглушенный уличный шум за окном, смело открыл глаза и сел на кровати.
— Ну, ты, брат, даешь! Напоминаю. Занимаешься ты сейчас, майор, ЗАО «Гаммателеком»! А находишься в арендованной для тебя квартире, — громко заявил он и потянулся, с удовольствием прогоняя хрустящую волну вдоль позвоночника. — Не понятно к чему только ноет шрам. Ау, ты на какие неприятности меня настраиваешь?
Встал, сделал несколько маховых движений руками, присел на корточки и так прошелся до окна.
— «Лимон двести тысяч баксов в качестве благодарности», — процитировал свою фразу из сна,. — Да предложил бы кто такое…
Опершись руками о подоконник, резко прыгнул, хлопнул ладонями по потолку и мягко приземлился на узорчатый линолеум. Выглянул в окно. Там начинался новый день.
— Что день грядущий нам несет? — оптимистически гаркнул, любуясь восходящим солнцем, и начал за зарядку.
Размял кисти, затем локтевые суставы и занялся плечевым поясом. Махи симметричные, ассиметричные, вращения в одну сторону, в другу. Так, теперь шейные позвонки. Наклоны головы. Повороты. Вращения. Есть. Переходим на корпус. Так. Так. И вот так. Ниже. Таз. Так. Остались колени. Колени. Активно. В одну сторону. В другую. Теперь вращение вовнутрь. И еще раз пять в обратном направлении. Есть. Все. Размялся.
— Сны снами, а вот ты, — он снова погладил рубец шрама, — похоже, снова приготовил мне какую‑то гадость. К чему в этот раз ноешь?
