— Скоро он уже меня примет? — попробовал отвлечься Зубков от мучившей его жажды и не менее беспокоивших неприятных мыслей.
— Сказал, ждать. Вызовет, — пожала плечами сержант–секретарь и вновь забарабанила пулеметной дробью на своей печатной машинке.
— Значит, будем ждать, — невесело согласился подполковник.
Отвлечься не получилось. Голова продолжала гудеть, в горле першило, руки тряслись, а мысли вернулись к тому же камню преткновения.
«Ну, ведь мог же не требовать с меня эти бабки? Сам как сыр в масле катается, все у него в ажуре, а у меня дома шаром покати. Знает же, как я живу. Однокашник хренов. Еще и три дня срока дал. Ни больше, ни меньше, три дня, и все. Вынь деньги и положи. И сейчас специально маринует в предбаннике, воспитывает, словно знает, что вместо тысячи долларов принес всего шестьсот. Все заначки выгреб, занял триста и то больше не смог наскрести. Валька, жена еще истерику закатила, не носи, не носи. Обещала какие‑то меры принять. Дура! Попробуй, не отнеси! А ну как, правда, без армии останусь. Что делать тогда? Здесь хоть на сто граммов и на бутерброд с маргарином каждый день, что‑то можно замутить».
— Домутился, — зло сказал он вслух.
— Что? — Не поняла Татьяна.
— Да это я так, вырвалось, — смутился подполковник, опасливо поглядев в ее сторону и справедливо опасаясь, что та прекрасно его поняла.
— А–а-а–а, — протянула Журавлева и принялась перекладывать бумажки, тщетно силясь скрыть улыбку.
«Ну, вот и эта профура уже в курсе», — вернулся Виктор Степанович к своим горьким мыслям.
«О чем это я? А, о жене, о Вальке, дуре. Пришлось даже по зубам съездить. Совсем осатанела баба. С мозгами не дружит. Не понимает, что если сейчас не отдашь малое, то потеряешь все. Раскудахталась, что дети голодные, что последнее из дома уношу. Грозилась чем‑то. К Сереге на прием придет? Да ему как соловью. Послушает, и на том все закончится. Это ерунда. Он меня поймет. Главное, сейчас с ним договориться. Большую часть отдам, а там наскребу как‑то».
Забулькал селектор голосом командира истребительного полка:
— Подполковника Зубкова ко мне.
— Он ожидает. Сейчас зайдет. — Татьяна, отключив связь, ободряюще подмигнула Виктору Степановичу. — Ни пуха.
— К черту, — почему‑то первый раз в жизни обиделся на панибратство Зубков и потянул на себя ручку оббитой черной кожей двери.
— Разрешите?
— Проходи. — Полковник Бельц, вальяжно развалившись в огромном кресле, некоторое время разглядывал подчиненного молча, затем предложил: — Садись, Витя.
— Я постою. Спасибо. Мне так удобней, — скривился Зубков и остановился перед огромным полированным столом, скрывая в «мертвой» зоне грязные ботинки.
— Что, совсем плохо? Ломает тебя? — спросил полковник наигранно. — Я тебе сколько лет уже говорю? Завязывай с зеленым змием! Не закончится это добром. Попомнишь мое слово. Посмотри на себя.
— А что?
— Ну, какой из тебя офицер? Весь какой‑то пожеванный, харя мятая, перегарище за километр. Брюки месяц не гладил, ботинки неделю не чистил. Как тебя Валька до сих пор не выгнала?
— Да я как‑то… это… стараюсь… — Промямлил подполковник, потупив глаза в пол.
— Понятно. — Бельц махнул рукой. — Окажешься на гражданке, чем будешь заниматься, истребитель? Сторожем на овощебазу пойдешь? Не возьмут тебя и туда, Витя…
— Почему не возьмут? — обиделся Зубков.
— Заспиртуешь все фрукты–овощи.
— А–а-а–а, шутишь. Но почему же на гражданку? Я все принес. — Зубков полез во внутренний карман кителя.
— Я не об этом, — скривился полковник.
— Вот здесь, вот, — подполковник выложил на стол Бельца потертый конверт и подтолкнул в сторону хозяина кабинета. — Только вот одна неувязочка.
— Какая еще неувязочка? — поднял брови полковник, наклоняясь за деньгами.
— Понимаешь, Сергей, там…
Удар в спину не дал ему договорить. Мелькнул где‑то в стороне стол, и лицо Виктора Степановича уперлось в красную ковровую дорожку. Сзади кто‑то крепкой рукой придерживал голову, а на руках металлически холодно щелкнули наручники.
— Вы что себе позволяете? Кто вы такие? — где‑то рядом раздался сдавленный писк Сереги.
— Служба внутренней безопасности, — разъяснил откуда‑то сверху властный грубый голос. — Понятые, пройдите. Дача взятки должностному лицу при исполнении служебных обязанностей. Ознакомьтесь…
Со стороны коридора доносилось рыдание секретаря — старшего сержанта Журавлевой Татьяны Ильиничны.
Вечером, измотанный бесконечным допросом, Виктор Степанович, вернувшись домой, конечно же, первым делом хорошенько погонял по квартире жену, и, в конец обессиленный, принял двести граммов успокоительного и сел ужинать.
— Я же хотела как лучше! Деньги сохранить для семьи… — всхлипывала в углу Валька, уверенная в своей правоте. — Сколько твоему дружку мироеду можно в свою глотку все заталкивать?
— Вот и подавился. А ты закрыла б лучше рот. Как можно было вообще додуматься до такого? — в который раз подивился подполковник женской глупости.
— А что? Грамотные. На всех взяточников управу найти можно. Разворовали страну…
— Дура.
— Сам ты…
— Что? — Виктор Степанович сделал вид, что поднимается с табуретки. — Мало сегодня получила?
— Не трогай меня! — Жена забилась в истерике, плотнее вжимаясь в угол. — В–я-я–я-я! О детях подумай.
— Бить больше не буду. Молчи только.
— Ну, Витюша, нельзя же все только ему одному. Что я…
— Да все ты уже сделала. Гораздо больше, чем я мог даже подумать. Теперь поздно, — отрешенно произнес подполковник, ковыряясь ложкой в остывшем борще. — В сейфе у него изъяли нашими несколько миллионов и сто сорок тысяч долларов.
— Вот видишь! — взвизгнула жена.
— На фига тебе, Серега, при таких деньгах понадобилась моя тысяча долларов? Зачем? Неужели не хватало? — не обращая больше внимания на жену, подполковник налил себе очередную порцию водки.
Именно это событие в боевом истребительном полку послужило отправной точкой для операции, в которой Тихон заработал шрам от ножевого ранения. Когда Олег вник в курс дела, он даже немного опешил. Отметая всякие мелочи, типа взятки сослуживца–алкаша–кореша, он выделил главное.
Полковник Бельц С. К. умудрился наворотить во вверенной ему части такого, что просто не укладывалось в голове бывалого опера. Тихон, листая материалы дела, подвывал от восторга и одновременно скрежетал зубами от злости. «Блин, это же надо! Не мясокомбинат, не шахта, не завод. Боевая часть, истребительный полк!»
