– Да.
– Нет!!
– Да!!!
– Мать, – повернулся ко мне Кеша, – где у нас
линейка?
– Вообще с ума сошли, – всплеснула руками Зайка.
Она явно собиралась отчитать упрямого муженька, но тут вдруг
раздался противный скрип, боковая стена сарайчика отъехала в сторону, и наружу
выбрался мужик. Он был облачен в мятые и грязные спортивные штаны, на плечах
болталась футболка, покрытая пятнами, на голове сидела простая солдатская
ушанка. В такую жару этот головной убор был как нельзя кстати. На ногах небесного
создания чернели галоши. Лица практически не было видно, лопатообразная седая
борода спускалась почти на грудь, клочкастые брови топорщились над глазами,
из-под шапки выбивались пряди нестриженых волос.
Дядька, не обратив на нас никакого внимания, вытянул руку и
щелкнул чем-то похожим на пульт от телевизора. Стена вернулась на место.
– Здравствуйте, – растерянно сказал полковник.
Мужик сделал пару шагов вперед, налетел на джип, недоуменно
посмотрел на него, потом заорал благим матом:
– А! Вы дачники! Здрасти!
– Добрый вечер, – хором ответили мы.
– Здравствуйте! – еще громче завопил дедок.
– День добрый, – вновь откликнулись мы.
Хозяин постоял, покачался с пятки на носок и перешел на
визг:
– Привет!
Мы переглянулись и бодро откликнулись:
– Здорово.
Стало тихо.
– Эй, вы глухие? – забеспокоился дедуля. – Чего
молчите? Вот горе-то! Такие молодые и уже больные!
– Сам глухой! – рявкнул Кеша.
– Ой, ой, – причитал хозяин, – ну и незадача, как
же с вами разговаривать? Господи!
Внезапно Зайка подскочила к мужику и сдернула с его головы
ушанку.
«Такие девушки, как звезды, такие звезды, как она», –
загремело во дворе. От неожиданности Оля уронила шапку. Дегтярев нагнулся и
удивленно воскликнул:
– Ну и ну! Радиошапчонка!
– Точно! – обрадовался дедуська. – Скажи, классно?
Сидишь, балдеешь, любимую музыку слушаешь! И руки свободны, можно делать, что
хочешь.
– Жарковато немного сейчас в ушанке, – тихо сказала я.
– И вообще, люди давно плеер придумали, – влезла Маня.
Дедуся крякнул.
– Да, твоя правда, я не подумал о нем. И насчет жары тоже
верно, недоработка вышла.
Вымолвив последнюю фразу, он выхватил из рук Дегтярева
воющую голосом Андрея Губина шапчонку, зашвырнул ее в кусты и спросил:
– Вы кто?
– Так дачу у вас снять хотим, – напомнила я.
– Точно! – хлопнул себя по лбу хозяин. – Давайте
знакомиться: Киса.
– Просто Киса? – решила на всякий случай уточнить
Маня. – Без отчества?
– Ну его на фиг, – заявил хозяин, – топайте по
дорожке, особняк в глубине сада.
Вдохновленные словом «особняк», мы протиснулись мимо шипастых
кустов ежевики, оказались на полянке и увидели низкое строение, сколоченное из
узких темно-желтых досок, самый настоящий сарай, покрытый оцинкованным железом.
Мои домочадцы, очевидно, тоже были поражены внешним видом
«дворца», потому что замолчали, а потом стали издавать разнообразные звуки.
Зайка судорожно закашлялась, Маня засвистела, Кеша выдавил из себя нечто типа:
«Ну-с, ничего вроде, миленький домишко».
– А что это у них на крыше? Ну и флюгер! Гляньте – это же
дракон! – воскликнула я.
Дегтярев, повертев головой в разные стороны, не к месту
пустился в воспоминания.
– Году этак в девяностом, – забубнил он, – мне
пришлось на зону ехать, дело на столе лежало, а главный свидетель срок мотал.
Так вот там повсюду такие бараки маячили, правда, без террасок.
– Какие уж в лагере терраски, – протянул Кеша, –
еще про солярий вспомни.
– Вы тут устраивайтесь пока, – засуетился Киса, –
давайте покажу, что к чему.
– Может, назад к Кротовым вернемся? – робко предложила
Машка.
– Ну уж нет, – взвился Кеша, – я не собираюсь
выглядеть идиотом! Сначала сложился, уехал, потом вернулся. Раз решили, то все!
Живем здесь до окончания ремонта.
И мы пошли оглядывать временное пристанище. Если не
придираться, то снаружи сараюха выглядела очень даже ничего. Поднявшись по трем
отчаянно скрипящим ступенькам, вы оказывались на довольно просторной веранде.
Пол тут был из досок, между которыми светились крупные щели. Из мебели имелись
серый от грязи пластмассовый стол, три таких же поломанных стула, пара красных
квадратных табуреток на железных ножках, допотопный буфет и почти современный
кухонный шкафчик, отчего-то не висящий на стене, а стоящий на полу.
– Ну и ничего, – бодро воскликнула Маня, – можно
притащить сюда нашу мебель из ротанга, и будет клево!
Мне терраса тоже показалась вполне пристойной, и, слегка
воспрянув духом, я вошла в дом, за мной потянулись остальные.
Сначала мы попали в кухню. Прямоугольный стол, четыре
табурета, длинная скамья вдоль стены, древняя плита «Электра», огромная
эмалированная мойка, над которой висела проволочная сушка, в углу стоял буфет,
сработанный году этак в шестидесятом.
Из кухни путь вел в крохотный отсек, где высился котел
отопления и висела газовая колонка. Прямо перед нами была дверь в санузел, но
мы свернули налево и оказались в небольшой пеналообразной комнате, темной и
узкой. У одной стены стояла кровать, у другой стол и кресло.
– Спальня, – гордо возвестил Киса и потопал дальше.
Мы проследовали за ним и вошли в другую комнату, размером
чуть побольше спальни, но тоже узкую и мрачную. Здесь имелись трюмо и круглый
стол.
– Гостиная, – сообщил Киса, – а вот лестница на
второй этаж.
Я посмотрела на стоящее почти под углом в девяносто градусов
деревянное сооружение со ступеньками шириной в ладонь младенца и промолчала.
– Но между комнатами нет дверей! – возмутилась Зайка.
– А зачем они? – удивился Киса. – Впрочем, если
хотите, можно занавесочку повесить.
– Странно как, – протянула Машка, – без коридора.
– Он не нужен, – отрезал Киса. – Зато все комнаты
имеют выход на террасу. Видите, из каждой дверь идет. Очень удобно, сразу к
себе вошел, никому не мешаешь.
