– Я ее никогда не закрываю.
– Почему?
– Так до сих пор никто не лез в мою ванную.
– В твою да, а эта общая. И потом, у меня создалось
впечатление, что ты тут так с утра и стоишь, при зубной пасте.
– Между прочим, – обозлился Дегтярев, – зубы
полагается чистить после каждого приема пищи, чем я и занимаюсь по рекомендации
стоматолога.
Я захихикала.
– Думается, тебе надо сменить доктора.
– С какой стати?
– Только идиот мог посоветовать шесть раз в сутки скоблить
искусственные челюсти!
Александр Михайлович покраснел.
– Я не ем шесть раз в день!
– Хорошо, пять.
– И у меня не все зубы на штифтах.
– Ну прости, жара доконала, я не хотела тебя обидеть.
Полковник кивнул, протянул руку к щетке, и меня опять начал
душить смех. Я попыталась замаскировать его кашлем, но Дегтярева не так легко
обмануть.
– Что на этот раз? – недовольно протянул он.
– Где ты раздобыл эту щетку? – простонала я.
– Взял в шкафу, – ответил приятель, – похоже, она
новая и ничья. Вон, в стакане, розовая Машкина, синяя Зайкина, желтая твоя, а у
Кешки электрическая. Я же свою при переезде потерял, гляжу, а тут новенькая.
– Ею уже пользовались, просто потом в коробочку назад
положили.
– Да? Нехорошо получилось, – забеспокоился
полковник. – И чья же она? А?
– Банди.
– Как? – подскочил толстяк. – Чья? Бандюшки? Ты
имеешь в виду питбуля?
– Именно его. Мы же чистим собакам зубы. Эта беленькая
щеточка принадлежит Бандюшке. Кстати, ты и пасту взял для собак, со вкусом
говядины, неужели не удивился? Щетка-то на очень длинной ручке, двухсторонняя,
в виде квадрата сделана, а паста котлетками отдает.
– Сейчас чего только не придумают, – взвизгнул
полковник и принялся усиленно полоскать рот.
– Щеточку придется выбросить, – с фальшивым
беспокойством воскликнула я, – жаль, конечно, она почти новая.
Дегтярев выплюнул воду.
– А зачем ее выбрасывать?
– Бандюшка может от тебя кариесом заразиться или
стоматитом, – старательно пряча ухмылку, заявила я и пошла во двор
вытаскивать из багажника свечи, дезодорант и купленные по дороге детективы.
Снапу и Банди надоело валяться на раскладушке, и они
устроили гонки по участку. Более тучный и неповоротливый ротвейлер пытался
улепетнуть от прыткого пита. Собаки носились вокруг дома, изредка пробегая по
зарослям «бамбука». Стоило им приблизиться к лопушистым дебрям, как оттуда
раздавалось раздраженное тявканье мопса. Хучу не нравилось, что расшалившиеся
старшие товарищи портят ему сафари на мышей.
Вместо того чтобы тащить в дом покупки, я села на треснувший
пластиковый стул и стала наслаждаться упоительно свежим воздухом. Собаки
нарезали круги по участку. До нас долетел запах жареного мяса. Из-за кустов
вынырнул Аркадий с шампурами.
– А я мангал в кустах нашел, – сообщил сын, –
вытряхнул из него гору старой золы, засыпал новые угли, и пожалуйста. Хочешь
шашлычок?
Я покачала головой:
– Нет.
– Мне дай, – оживилась выскочившая на террасу Маня.
В ту же минуту из-за избушки донесся обиженный визг, и на
лужайку вырулил Снап, весь мокрый с головы до ног.
– Тут пруд есть? – удивилась я. – Похоже, Снапун в
него угодил. Хотя его ни за что не заставишь к воде подойти.
– Это я в окно ведро вылила, – сообщила Ирка, выходя на
террасу, – полы помыла. Кто ж знал, что Снапик мимо бежит! Вся грязь ему и
досталась.
– Разве ты в Ложкине выплескиваешь воду в окна? –
возмутилась я.
– Так то Ложкино, – не дрогнула Ирка, – там
ландшафтный дизайн, Иван за такое живо по рукам насует. А здесь крапива да
лопухи, им от воды только лучше!
– Какая гадость, – раздался сердитый голос, и из дома
вышел Дегтярев, – только хотел душ принять, а вода закончилась. В этих
Вербилках с ума сойти можно! Слишком уж высокая цена…
Сказав последнюю фразу, полковник осекся и, шумно дыша, сел
у поцарапанного стола.
– Цена за что? – спросила я.
– За эту с позволения сказать дачу, – буркнул Александр
Михайлович, но мне отчего-то показалось, что на самом деле у полковника на уме
были иные мысли.
– Надо же! – посетовала Ирка. – Воду отключили! А
я только что целое ведро в кусты опрокинула. Вы помыться могли.
Дегтярев замер, потом решил уточнить:
– Ты имеешь в виду ту, в которой на моих глазах полоскала
половую тряпку? Грязный раствор с плавающей сверху шерстью Хуча? Предполагаешь,
что я начал бы с восторгом плескаться…
Договорить он не успел, потому что Машка вскочила и заорала:
– Ой! Смотрите! Стой! Не смей трястись!
На террасу, вывалив набок длинный розовый язык, вылетел
Снап, покрытый от морды до хвоста ровным слоем золы.
– Не пускайте его в дом! – испугался Дегтярев. –
Сейчас все перепачкает!
– Наливайте ванну, купать его будем, – распорядилась
Маня.
Услыхав ненавистный глагол, Снап взвыл и, оставляя за собой
серо-черные следы, ринулся с террасы в кусты. Из зарослей меланхолично вышел
Хуч с очередной дохлой мышью в пасти. Но мне было не до него.
– Какая ванна?! Воды нет!
– Где он нашел золу? – засуетилась Ирка. – Какой
болван ее на участке рассыпал?
– Это я мангал чистил, – ледяным тоном сообщил Аркадий.
Ирка захлопнула рот, но Кешу уже понесло:
– Позволь напомнить тебе, разлюбезная Ирина, что к сухой
собаке зола не пристанет, а вот на мокрую налипает мгновенно. И кто из нас
выплеснул на Снапа помои, а? Конечно, бедное, ненавидящее воду животное решило
в спешном порядке вытереться о траву и повалялось в золе. Только я тут
совершенно ни при чем.
– Хватит ругаться, – ожил Дегтярев, – лучше
подумайте, как его вымыть.
– Может, дождь пойдет, – с надеждой посмотрела в
абсолютно чистое небо Ирка.
– Ждать его придется очень долго, – влезла я в
разговор, – даже облаков не видно.
– Можно привезти воду из Ложкина, в канистре, –
предложил Кеша.
