– Нет, – ответил приятель, – а ты пересчитывала
доллары?
– Нет, – прошептала Люся.
– Значит, так, – решительно заявил Леонардо, –
деньги превратились в золу. Считай меня трусом, негодяем, сволочью, но я это
сделал. С другой стороны, представь: ну вернул бы я их тебе, и что? Куда бы ты
делась? Стала бы распродавать доллары? Господи, Люся, очнись! Ты же совершенно
не умеешь притворяться и мигом оказалась бы за решеткой. Пойми, с валютой не
шутят! В нашей стране за нее мигом секир-башка делают.
Люсенька только кивала головой. Конечно, Леонардо был прав,
куда деваться с кипой запрещенных в России долларов? Но Володя работал как
зверь, чтобы получить эти деньги. Вставал в шесть утра к мольберту, а отходил
от него ночью. Не денег жалко, а мужа, погибшего из-за них.
– Слушай сюда, – встряхнул Люсю Леонардо, – я
понимаю, что виноват, и постараюсь исправить положение. Ты каждый месяц будешь
получать от меня триста рублей.
– Зачем? – отшатнулась Люся.
– На еду и одежду, – рявкнул Леонардо, – считай,
что я отдаю долг, ну те самые сожженные денежки, ясно?
– Не надо, – попыталась сопротивляться Люся, – мы
и так проживем.
– Молчать! – заорал приятель и треснул кулаком по
скамейке.
Раздался противный скрип, от лавочки отлетела деревяшка.
– Имей в виду, – неожиданно тихо произнес
Леонардо, – приди мне в голову идиотская затея связаться с американцами,
окажись я в тюрьме, а потом в могиле, Володя никогда бы не бросил Марфу и
Сережу…
– Вот какие благородные люди встречались в нашем
поколении, – завершила рассказ Люся, – до самой своей кончины первого
числа каждого месяца Леонардо вручал мне конверт. Это его заслуга, что Настя ни
в чем не нуждалась!
Я быстро произвела в уме нехитрые расчеты. Сумма, лежавшая в
тайнике, по словам Люси, приближалась к пятистам тысячам долларов. Только что
она, правда, говорила, что не знает, сколько денег было в сумке, но раньше
сообщила, что Володя хотел набрать полмиллиона и начать дело с разводом.
Поскольку Люся и Володя перестали быть официально супругами,
я могу предположить, что в тайнике набралось необходимое количество звонкой
монеты. Ну а теперь все просто: насколько я помню, на черном рынке за один
доллар давали четыре рубля. Три советские сотни – это, грубо говоря, семьдесят
пять долларов, ну чуть больше. В году двенадцать месяцев, следовательно,
Леонардо выплачивал Люсе девятьсот баксов. А теперь поделим пол-лимона на эту
сумму и получим… более пятисот лет. То есть, чтобы полностью выплатить долг за
сожженные купюры, Леонардо бы понадобилось почти шесть столетий. И Люся еще его
нахваливает за честность!
– Кто такая Клара? – вернулась я к действительности.
– Клара? – недоуменно вскинула вверх брови Люся.
– Ну да, вы же сказали в начале разговора: «Я спасла жизнь
Кларе».
– Ах вот о чем речь! – засмеялась Люся. – Клара!
– Да, пожалуйста, дайте мне ее адрес, собственно говоря, я
за ним и пришла!
– Мама, – раздался звонкий голос, – с кем ты
разговариваешь?
В комнату легким шагом вошла худенькая блондиночка в
джинсах.
– Настюша! – обрадовалась Люся. – Представляешь,
маньяка поймали! Вот, Дашенька рассказала. А еще она знала Леонардо и Марфу!
Я изумилась. Надо же, каким странным образом
трансформируются мысли в голове у пожилой женщины. С чего она взяла, что я
видела родителей Сергея?
– И пришла навестить тебя, – радостно закончила
Люся, – она же ваша с Сережей подруга детства!
Настя холодно посмотрела на меня, проронила равнодушное
«здравствуйте» и сказала:
– Мама, сейчас новости по НТВ начнутся, ты не хочешь
посмотреть?
– Ой, – засуетилась Люся, – как же так? Ну
совершенно забыла!
Причитая на разные лады, пожилая дама ушла. Настя села за
стол, взглянула на меня и сказала:
– Ну, предположим, Людмилу Сергеевну вы обманули, она
человек наивный, к тому же практически ничего не видит из-за старости, а очки
носить не желает, но мне-то врать бесполезно. Я ведь отлично знаю, что никогда
с вами ранее не встречалась. Что вам надо?
– Я разыскиваю женщину, хорошую знакомую Сергея Якунина, по
имени Клара. Она мне очень нужна, – быстро сказала я. – Кстати, я не
представлялась знакомой Леонардо и Марфы. Честно говоря, я даже не понимаю,
откуда ваша мама это взяла? Ехала к вам, думала, вы мне поможете. Клава, жена,
вернее, вдова Сергея, сказала, что вы якобы ее знаете.
Настя перестала хмуриться.
– Вы что-то перепутали. Дамы по имени Клара в окружении
Сергея не было никогда. А зачем она вам?
Я насторожилась. Настя лжет, она явно знает Клару и хочет
сначала произвести разведку. Почему-то мне не хотелось говорить ей правду, и я,
сделав самое серьезное лицо, заявила:
– Понимаете, я работаю в больнице, медсестрой. Сергей Якунин
умер на моих руках. Вы в курсе, что он скончался?
Настя молча кивнула.
– Перед самой смертью он попросил меня передать кое-что
женщине по имени Клара.
– Что? – равнодушно спросила Настя.
– Книгу, – спокойно соврала я, – маленький томик
стихов, ничего особенного, Лермонтов. Но ее адрес или телефон сообщить не
успел, увы! Я подумала, что Кларой звали его жену, вообще-то она Клава, но
родные могли ее звать Кларой, понимаете?
Настя молча смотрела мне в лицо.
– Она дала мне ваш адрес, а Людмила Сергеевна очень любезно
меня приняла, рассказала удивительную историю своей жизни.
– Не стоит воспринимать слова Люси всерьез, – снова
нахмурилась Настя, – к сожалению, у мамы не все в порядке с головой.
Возраст сделал свое дело. Впрочем, и раньше, будучи молодой, она любила
придумывать всякие небылицы. Она поэтесса, человек, обладающий невероятной, я
бы сказала, болезненной фантазией. Ей следовало писать романы, но она сочиняла
четверостишия. Ну а сейчас ее фантазия приняла просто гротескные формы.
– Мне Людмила Сергеевна показалась вполне адекватной, –
возразила я, – и потом, она сказала, что, унеся из дома деньги, спасла
Леонардо и Клару.
Настя изобразила удивление:
– Что? Какие деньги?
– Примерно полмиллиона долларов, которые ваш отец, Владимир
Трошев, получил за свои картины.
Мгновение Настя молчала, потом рассмеялась:
