– Ну, муж Люси-то был совсем не Ренуар, – усмехнулась
Нинель Иосифовна, – что бы она мне ни говорила. Я никогда не слышала про
художника по фамилии Трошев. Он якобы свои деньги дал на сохранение лучшему другу,
Леонардо. Я это имя хорошо запомнила, уж больно оно для нас странное. А этот
прохиндей, когда супруг Люси внезапно скончался, их не вернул, сообщил, что
доллары погибли. Вроде у него на даче пожар приключился, а он там чемодан с
купюрами прятал. Люся, наивная душа, поверила. Но потом к ней заявился один ее
очень старый знакомый и сообщил: мол, деньги целы, просто они спрятаны в
надежном месте. Мужчина точно не знал где, но ясно одно: они на даче. Дом давно
продан, а новый жилец и не догадывается о том, на каком сокровище сидит. Надо,
дождавшись его отсутствия, пошарить в здании. Люсенька страшно оживилась. Она
долго рассказывала мне про то, как поступит со вновь обретенным богатством,
строила просто наполеоновские планы.
Нинель Иосифовна замолчала, потом с горечью добавила:
– Знаете, стало понятно, что у Люси непорядок с головой. Я
поколебалась и примерно месяц назад позвала к себе Настю и рассказала ей эту
историю.
Девушка молча выслушала соседку, а потом сказала:
– Нинель Иосифовна, я очень прошу, если мама снова заведет
при вас идиотские россказни, остановите ее. Она потом дома рыдать начинает.
Слышала я про сии миллионы, только никогда их у нас не имелось. Мой папа, земля
ему пухом, был замечательный человек, но неудачник. Конечно, он писал картины и
даже называл себя художником, только с таким же успехом и я могу величаться
балериной. Отец работал дворником, а живопись являлась для него хобби. Мы жили
бедно, знаете, на что перебивались, пока я себе хорошую работу не нашла?
– Нет, деточка, – ответила Нинель Иосифовна.
– У мамы была огромная квартира, доставшаяся ей от
бабушки, – объяснила Настя, – Люся ее продала, приобрела жилплощадь в
вашем доме, а разницу мы стали проедать.
Закончив рассказ, Нинель Иосифовна грустно подытожила:
– Вот что старость с людьми творит.
– А сейчас где Люся? – тихо поинтересовалась я,
вспомнив слова Клавы о том, в какой дыре проживали до смерти Марфы Люся и
Настя.
Нинель Иосифовна нахмурилась.
– Ее сегодня в дом отдыха отвезли. Она со мной попрощалась.
Такая веселая была, бедняжка, просто в восторге. Рассказала, какое чудесное
место, под Москвой, палата отдельная, кругом лес, питание четырехразовое и
компания хорошая, всем за шестьдесят…
– Почему же вы назвали ее бедняжкой? – удивилась
я. – По-моему, наоборот, Люсе повезло. В городе духота, дышать нечем, в
Подмосковье сейчас чудесно, зелень, птички поют!
Соседка грустно улыбнулась:
– Знаете, Люся мне утром позвонила и так скороговоркой
бросила: «Пока, пока, за мной машина пришла».
Нинель Иосифовна поняла, что не успеет спуститься на первый
этаж, и решила помахать подружке рукой с балкона.
Внезапно пожилая дама замолчала.
– И что? – поторопила я ее.
– Я увидела, в какой автомобиль садится наивная Люсенька, и
все поняла. Это была «Скорая помощь». В дом отдыха на таких машинах не ездят.
Дочь отправила мать в дом престарелых, – грустно сказала Нинель
Иосифовна, – вот увидите, Люся сюда больше не вернется.
– Не знаете, у нее была подруга по имени Клара? –
поинтересовалась я.
Нинель Иосифовна покачала головой:
– С Люсей общалась только я. Во всяком случае, в последние
годы к ней никто не ходил в гости.
– Может, у Насти есть знакомая по имени Клара?
– Понятия не имею, вполне вероятно.
Стало ясно, что я совершенно зря пришла к милой даме. Я
украдкой глянула на часы, рабочий день в НИИ еще не закончен. Ладно, поеду к
Насте на службу и там попытаюсь вытряхнуть из нее правду. Вас, наверное,
удивляет мое желание устроить ей допрос на работе? Можно ведь и подождать ее
возвращения домой. Но в своей квартире Настя никого не стесняется. Один раз она
уже выставила меня вон, и ничто не помешает ей проделать это снова. А вот в
институте ей волей-неволей придется соблюдать корректность. Вокруг будут
коллеги, а я не стану беседовать с Настей в коридоре. Пусть попробует меня выгнать,
посмотрим, как у нее это получится.
– Нинель Иосифовна, вы мне не подскажете, где работает
Настя? – спросила я.
– Она ботаник, специалист по растениям.
– Это я знаю, мне нужен адрес НИИ или его точное название.
– Понятия не имею.
От досады я чуть не стукнула кулаком по столу.
– Есть только телефон, – спокойно сказала дама, –
его мне Настя дала, на всякий случай. Мало ли что – Люся пожилой человек…
– Говорите скорей номер, – перебила ее я.
Глава 22
Институт оказался совсем рядом, через пару перекрестков. То
ли Настя специально подыскала работу возле дома, то ли ей просто повезло.
Большое трехэтажное новое здание сверкало стеклопакетами, прикрепленными к
стенам кондиционерами и совершенно роскошной входной дверью, похоже, из
цельного массива дуба, с начищенной до золотого блеска латунной ручкой. Я
уставилась на табличку «Научно-исследовательский институт жизни растений. Музей
редких видов». Ну надо же! На науку сейчас тратят медные копейки. А тут такая
роскошь.
У меня много приятелей среди ученых. Так вот, все они в один
голос жалуются на аварийное состояние зданий, крохотные оклады, нехватку всяких
расходных материалов. Бедные руководители НИИ вынуждены выкручиваться как
могут, сотрудники пытаются заниматься коммерцией. Здесь же просто дворец. Ну и
ну. Я бы еще поняла, если бы в здании находилась некая структура, связанная с
пластической хирургией или косметологией. Миллионы женщин хотят быть красивыми,
и, умело эксплуатируя их желания, можно заработать себе на кусок хлеба с сыром.
Но растения?
Я уже собралась потянуть на себя дорогую дверь, но тут
зазвенел мобильный.
– Помогите, пожалуйста, умоляю…
– Кто это?
– Аллочка. Меня убьют! Точно! Как Веру! Спрячьте меня
скорее!
– Девочка, – осторожно ответила я, – ты, очевидно,
неправильно набрала номер. Мы не знакомы.
Раздались гудки. Я посмотрела на телефон. В душе почему-то
поселилась тревога. Я понимаю, что звонок не имел ко мне никакого отношения, но
все же!
Телефон ожил вновь, и вновь я услышала все тот же слегка
задыхающийся от волнения и страха голос:
– Можно Дарь Иванну?
– Слушаю.
