Киса маячил возле сарайчика, разглядывая сильно помятый
кусок железа. Услыхав мои шаги, он оторвался от увлекательного занятия.
– Вот какую штукенцию нашел! Может, пригодится.
– Киса, вы что, с момента покупки дома не лазили на чердак?
– Ну… был пару раз, – протянул старичок, – только
там хлама полно, остался от прежних хозяев.
– У кого же вы купили избушку?
– Э… э, фамилию не припомню, – протянул он, – да и
какая разница? Жила тут вроде пара, муж с женой, а после их смерти дом перешел
к родственникам. Мужчина, который его продавал, за границу жить уезжал, он мне
его задешево отдал, торопился очень. Цена меня устроила. Понимаешь, я в то
время с женой развелся. Она хорошая женщина, но изобретательства не понимала,
все меня к порядку призывала, вот мы и разбежались. Я ей квартиру оставил, а
она мне за это денег дала, немного, как раз на дачу хватило.
– И давно это было?
Киса начал шевелить губами, загибать пальцы, потом сердито
сказал:
– И не помню уже. Да и зачем? Вот, кстати, мне идейка в
голову пришла. Если к швабре приделать моторчик, то ею будет удобно пыль
собирать.
Старичок ухватил себя за спутанные волосы и, накручивая их
на пальцы, понесся на коне фантазии.
– Или взять трубу, например, подсоединить ее к мотору!
Получится классная вещь.
– Киса, – рявкнула я, – проснись! Пылесос придумали,
кажется, еще в тридцатых годах прошлого века. Кстати, не надо приделывать
колеса к раме, велосипед изобрели до тебя, электролампочку, железную дорогу,
утюг, чайник и туалетную бумагу тоже.
Киса поморгал и растерянно спросил:
– Кто же это все изобрел?
– Про велосипед, утюг и чайник я ничего сказать не могу.
Паровоз вроде впервые сконструировали братья Черепановы, а лампочку Яблочков
придумал, хотя я могу и ошибаться.
– Я про туалетную бумагу спросил, – с любопытством
воскликнул Киса.
– Вот историю пипифакса я совсем не знаю!
Киса вытащил руку из стоящей дыбом шевелюры.
– Эх, судьба изобретательская! Ведь додумался же кто-то
бумагу в рулон скрутить, а народ его имя даже не слышал…
– Киса, – оборвала я его размышлизмы, – я очень
хорошо понимаю твое желание осчастливить человечество, придумав гибрид
кастрюли, надувной лодки и клизмы, но сейчас займись ерундовым делом.
– Каким? – напрягся он.
– Почини лестницу, иначе мы не сможем пользоваться вторым
этажом.
Старичок глянул на меня, и я в который раз удивилась тому,
какие молодые, яркие у него глаза и как мало вокруг них морщин.
– Ерунда, – отрезал Киса, – зачем вам наверх
лазить?
– Надо. Там вещи Ольги и Аркадия.
– Хорошо, – кивнул хозяин, – завтра заберусь и скину
их вниз.
– Приведи в порядок лестницу, – повторила я, чувствуя,
что уже закипаю.
Изобретатель покачался с пятки на носок, пожевал нижнюю
губу, погладил широкую бороду и суровым голосом заявил:
– Мне это абсолютно неинтересно, меня на второй этаж не тянет.
На следующий день я приехала в институт, где изучали
растения, и решила разведать обстановку. Если снаружи здание выглядело
великолепно, то внутри оно просто поражало. Едва открыв тяжеленную дверь, я
очутилась в просторном холле, сильно смахивающем на приемную управляющего
банком, где мы держим свои деньги. Повсюду позолота, мрамор, бронза, кожа… У
входа стоял охранник. Когда он шагнул ко мне, я было напряглась, чтобы спешно
придумать причину своего визита в храм изучения крапивы и иже с ней, но парень
неожиданно улыбнулся и сказал:
– Входите, входите, посещение музея совершенно бесплатно.
– Э… э, – пробормотала я, – в музей можно без
денег?
– Абсолютно даром, – заверил меня секьюрити, –
ступайте скорей, только что экскурсия началась, там Эра Вадимовна рассказывает,
так интересно, прямо заслушаешься!
– А…
– За экскурсию вам тоже ни копейки платить не надо, –
не дал мне договорить парень, – бегите быстрее, а то ничего не поймете.
Эра Вадимовна с древних времен начинает. Я сюда уже всех своих приводил, даже
соседей. Ну чего стоите, сигайте в эту дверку.
Я толкнула стеклянную дверь, украшенную табличкой «Музей», и
попала в огромное помещение, заставленное витринами и шкафами. Прямо у входа в
зал собралась группка людей. В центре, с указкой в руке, металась маленькая
пожилая женщина, похожая на тойтерьера. Ее иссиня-черные волосы были уложены в
старомодный пучок. Из нафталиненного сундука оказалась и ее одежда: темно-синий
костюм из джерси, на лацкане пиджачка розовела камея, шею прикрывала кружевная
вставочка, и пахло от дамы «Красной Москвой». По виду Эре Вадимовне было лет
восемьдесят, но она сохранила стройную фигуру и кокетливость. Волосы она,
очевидно, красила, брови ее казались слишком темными, на щеках играл румянец, а
губы пламенели малиновым цветом.
– Ну-ка, кто ответит, что это такое? – совершенно
молодым голосом гремела Эра Вадимовна, подскакивая на месте от переполнявшей ее
энергии.
– Папоротник, – пискнул кто-то из экскурсантов.
Через пару секунд я, совершенно забыв о цели своего визита в
институт, с широко открытым ртом ходила с толпой экскурсантов. До сих пор я
считала, что растения – это крапива, одуванчики да трава. Вы и представить себе
не можете, как я ошибалась! В музее были представлены совершенно невероятные
виды флоры, по большей части ядовитые.
– Вот эта крохотная колючка, которая помещена под
увеличительное стекло, любит царапать человека в лицо, – с жаром вещала
Эра Вадимовна, – спустя неделю после ее «поцелуя», когда несчастный и
думать забыл о произошедшем, на его щеке появляется незаживающая язва, вылечить
которую практически невозможно, она через несколько лет затягивается сама,
образуя уродливый рубец.
Основная масса присутствующих женщин шарахнулась в сторону.
Эра Вадимовна потрясла указкой.
