— А если он ошибся? — тихо спросил Платон, размышляя о чем-то.
— Пошли бы все к черту! — не выдержал Виктор. — Хватит с меня. Я вам один автовоз привез? Привез. Растаможил? Растаможил. Половину уже продал. Деньги пошли к Штойеру. Дня через два можете поинтересоваться. И точка на этом! Цейтлин все лучше всех знает, пусть он и втаскивает остальные машины. Хотите тут еще месяц коллективное мнение вырабатывать — валяйте. Милости прошу. Только без меня.
— Так, — сказал Платон. — Стоп. Все сели. Я должен знать всю схему. Лично я. Тогда и решим.
— Тоша, — Виктор развел руками, — уволь ты меня от этого, заради бога. Мне еще не хватает, чтобы ты что-то знал! Да если я тебе хоть одно слово на бумажке напишу, ты эту бумажку уже через полчаса потеряешь. Первый раз, что ли? Клянусь, эти ребята не зря секретничают. Я им железно обещал — никому и ничего. Что ты от меня хочешь? Ну давай, я уйду на фиг. Нет у меня другого выхода.
— Хорошо, — сказал Платон. — А ты сам не знаешь, что когда начинают секретничать, то вслед за этим либо деньги пропадают, либо приходят эти… бритоголовые? Тут же все, что угодно, может быть. Не знаешь? Или не подумал?
— Мы можем вдвоем поговорить? — спросил, помолчав, Виктор.
Когда Муса и Марк вышли, Сысоев подсел к телефону и набрал по мобильному Сашу Пасько.
— Тут небольшая проблема, Саша, — сказал он. — Наш главный хочет знать, с кем я работаю. Просто за горло берет.
— Понятный вопрос, — без удивления отреагировал граф Пасько. — Как ему позвонить?
Виктор назвал номер Платона, попрощался и положил трубку.
— Ты что, Марика не знаешь? — спросил он. — Или тебе непонятно, из-за чего весь сыр-бор?
— Ты мне лучше объясни, на кой черт ты поперся к Мусе? Ларри обиделся насмерть.
— А что я мог сделать? Марик просто под дверью караулил, чтобы на контракт печать не поставили. Тебя не было. Ларри не было.
— Надо было сесть на самолет, полететь в Германию и там все решить с Ларри, — разъяснил Платон. — Тогда все было бы нормально. А так ты сам себе понасоздавал… черт знает что. Я сколько раз говорил, что в бизнесе мелочей не бывает? Тыщу раз! Если бы я так же подходил к отношениям с людьми, мы бы до сих пор с хлеба на воду перебивались.
Зазвенел звонок. Платон схватил трубку.
— Э-э… здравствуйте, — произнес он, и на лице его изобразилось изумление. — Здравствуйте… очень приятно… да… да… спасибо большое… спасибо вам за звонок… до свидания.
Повесив трубку, он какое-то время смотрел в окно, барабаня пальцами по столу, потом схватил листок бумаги, нацарапал на нем несколько слов и протянул Виктору.
— Этот?
Виктор прочел и кивнул.
— Ничего себе… — протянул Платон. — Это интересно… Очень интересно. Ладно. Давай так. Со всеми вопросами — только ко мне. Марку я скажу, чтобы отстал. И попробуй урегулировать с Ларри.
Еще какое-то время Марк пытался вскочить на подножку уходящего поезда — вызывал директоров, пытался выведать у них, что, собственно, происходит, тормозил платежи, периодически забрасывал факсами Штойера, интересуясь прохождением денег, — но поезд все-таки ушел без Цейтлина. Виктор стал для Марка врагом номер один. Хотя внешне все выглядело вполне благопристойно.
Платон вьет петли
И началось. Сквозь брешь в таможенной границе, определенную президентскими указами, рекой текли деньги и акцизные товары. По таможенным постам вовсю гуляли добытые правдами и неправдами копии с льготных внешнеторговых контрактов: для многих фирм главное было — добыть такую копию, а уж подделать прочие документы, чтобы соответствовали, — дело техники.
Руководство фондов и ассоциаций, облагодетельствованных президентом, реально контролировало не более трети поставок. На остальном беззастенчиво грели руки фирмы-однодневки и бандитские «крыши». Подходило время считать деньги, а денег не было. И кто-то должен был за это ответить. Но сначала следовало остановить льготную вольницу.
Легко сказать! Разве не понятно, что такие указы сами собой не пишутся и такие поблажки на кого попало с неба не сыплются? А ну попробуй, останови.
Таможня прекратила давать «добро» в конце августа. Действие президентского указа было приостановлено на неопределенный срок. До перерегистрации всех действующих контрактов. А когда действие указа — несколько измененного — возобновилось, стало ясно, что лафа с беспошлинным ввозом накрылась. Хватит, льготнички, погуляли… Теперь заплатите все, что положено. Но не сейчас.
Отсрочку вам даем, на полгодика. Возите как возили, а рассчитываться будете позже.
— И как теперь быть? — спрашивал Виктор у полковника Беленького.
— А что ты дергаешься? — отвечал полковник. — Ты давай таскай машины. Никто же сейчас пошлин не требует. Только со мной не забывай вовремя расплачиваться.
— Погоди, — возражал Виктор, — тебе ведь теперь пошлины начисляют в полном объеме, а ты мне машины отдаешь по той же цене, что и раньше. Как ты будешь отчитываться, когда отсрочка по таможне кончится?
— Никак не будем отчитываться, — бурчали графья, когда полковник, утомленный непонятливостью Сысоева, разводил руками. — Отвяжись, ради бога. Ну плохие мы коммерсанты. Покупаем дорого, продать норовим подешевле. В убыток работаем. Так и скажем, что проторговались. Не дергайся.
Однако не все рассуждали так, как полковник. Испуганное сгущающимися тучами общество инвалидов, которое попало в указ явно за компанию, резко свернуло работу по льготам. Сотрудничавшие с ними коммерсанты стали нести огромные убытки. Сначала инвалидов пытались переубедить, но потом, столкнувшись с явным непониманием ситуации, коммерсанты объявили, что отныне будут говорить по-другому. Начался отстрел непокорных. Строптивых сотрудников фондов гасили из армейских карабинов и пистолетов иностранного производства, взрывали в машинах и подъездах, поджаривали утюгами и паяльниками. Министерство внутренних дел, знакомое с разгулом уличных войн только по методическим пособиям, зашевелилось всерьез, но сделать ничего не могло. Нужна была свежая мысль, а ничего такого в голову не приходило.
— Ты что такой нервный? — спросил Виктор у полковника, заскочив к нему как-то на Старую площадь.
Полковник, беспорядочно передвигавшийся по кабинету на поскрипывающих протезах, цветисто выматерился и погрозил в окно кулаком.
— Да ну их всех! — объявил он. — Городят невесть что.
— Есть проблемы? — встревожился Виктор, у которого на подходе был очередной миллион на колесах.
Полковник махнул рукой.
— Ты же видишь, что творится. Заварили эту дурацкую кашу с отсрочками… Льготники напугались, боятся, что потом взыщут. И объяснить им никак нельзя. А у людей из-за них бизнес встал. Конечно, никто не будет этого терпеть.
Позавчера еще одного в подъезде грохнули, слышал? Короче, меня вызвали и приказали что-нибудь придумать. Чтобы льготники перестали трястись и смогли нормально работать. А что я им придумаю? Я кто — финансист, что ли? Я говорю, давайте отсрочки отменим на хер, будем работать как работали. Нет, говорят, нельзя.
