— А кто же будет вести аукцион? — спросил Терьян.
— Да Петя уже притащил какого-то деда из «Москонцерта». Говорит, высокий класс. Посмотри — вон он сидит, слева.
Слева обнаружился благородного вида мужчина лет шестидесяти, с великолепной седой шевелюрой, крупным породистым лицом, в бархатном костюме и бабочке. Он неторопливо перелистывал какие-то бумаги и, шевеля губами, делал на них пометки.
— Владимир Ильич, Владимир Ильич! — послышался голос Петра Кирсанова, который наконец оторвался от Платона. — Все, начинаем! Сюда, сюда пройдите, пожалуйста.
Благородный мужчина не спеша встал и с достоинством поднялся к трибуне.
Взял микрофон, покрутил его в руках и произнес:
— Раз-два-три, раз-два-три, микрофон работает. Петр Евгеньевич, можно приступать?
— Погодите, — вмешался Платон. — Собаки готовы? Где Жанна?
Откуда-то сбоку выскочила растрепанная собачница с мегафоном в руках.
— Все готово, — рявкнула она в мегафон так, что Платон попятился. — Девочки одеты, распределены по лотам, фонограмма проверена, хозяева сейчас спускаются в зал.
Из-за кулис потянулись хозяева.
— А много билетов продано? — спросил Терьян у Мусы.
Тот махнул рукой.
— Сотни две. И то на все три дня. Мы на одну рекламу больше потратили, а тут еще аренда, автобусы, манекенщицы эти чертовы, зарплата… Одна надежда, что если первый день пройдет нормально, то народ повалит. Но я что-то сомневаюсь.
— Итак, уважаемые гости, товарищи, дамы и господа, — грассируя заговорил в микрофон Владимир Ильич. — Мы собрались сегодня на первый в стране аукцион.
Прежде чем объяснить вам правила аукционных торгов, я хотел бы представить организатора сегодняшнего праздника — генерального ди…
— Стоп! — раздался голос Платона. — Владимир Ильич, вот это все давайте уберем. Никого не надо представлять. Вы скажите про собак, про правила, про что хотите, только представлять никого не надо.
Владимир Ильич обиженно пожал плечами и сделал в своих бумагах пометку.
— Сегодняшний аукцион не случайно носит имя «Гуманимал», — продолжил он. — Оно состоит из двух частей — «гуман» и «анимал», что значит «человек» и «животное», или, если угодно уважаемой публике, гуманное отношение к животным.
Сейчас вы увидите очаровательных, прекраснейших в мире собак, которые великолепным внешним видом и отменным здоровьем обязаны своим хозяевам.
Поприветствуем же их!
— Ну как тебе? — раздался справа от Терьяна голос Платона, успевшего исчезнуть со сцены.
Сергей неопределенно пожал плечами. С самого начала его не покидало ощущение, что все происходящее — какая-то странная детская игра, к которой основные действующие лица относятся с малопонятной серьезностью.
— Слушай, Тоша, — спросил он. — А это действительно должно принести деньги?
Платон посмотрел на него, как на недоумка, и вроде бы даже обиделся.
— Ты не понимаешь? — поинтересовался он. — Это же офигительный бизнес. Это ведь никто и никогда не делал.
— Что никто не делал, я понимаю, — согласился Терьян. — Я про деньги спрашиваю. Вот Муса говорит, что всего двести билетов продано…
— Ладно, не мешай слушать.
И Платон переключился на Владимира Ильича, объявлявшего первый лот.
Зазвучала музыка из кинофильма «Мужчина и женщина». На сцене возникла блондинка в бикини, она сжимала в руке поводок, на другом конце которого находилась угольно-черная такса, похожая на лохматую гусеницу. Блондинка замерла в эффектной позе, положив левую руку на бедро. Такса подумала, широко зевнула и села, оборотясь спиной к залу.
— Собаку поверни, — тихо сказал кто-то сзади. — Поверни собаку.
Блондинка подергала за поводок. Такса неохотно поднялась, попыталась сделать несколько шагов, но, сдерживаемая блондинкой, снова уселась. На этот раз боком.
— Итак, я начинаю торги, — сообщил залу Владимир Ильич. — Когда называют самую высокую цену, я ударяю молотком. Вот так…
Не ожидавшая стука такса вскочила и зарычала на Владимира Ильича с откровенной ненавистью.
— Карден, сидеть, — прозвучал из-за кулис чей-то голос — по-видимому, хозяйский.
Такса мгновенно затихла и опустилась на место.
— После этого, — продолжил Владимир Ильич, в голосе которого звучала откровенная обида на невоспитанное животное, — девушка уводит собачку за кулисы, передает новому хозяину, а я объявляю следующий лот.
Такса, услышав, что ее должны увести, мгновенно вскочила и, тявкнув на прощание в сторону Владимира Ильича, засеменила в сторону кулис. Прикрепленная к противоположному концу поводка блондинка, играя бедрами, послушно удалилась за ней.
— Стоп! — скомандовал Платон. — А когда покупатель платить будет?
— За кулисами, — ответил неожиданно возникший на сцене Кирсанов. — Там же будут оформляться все бумаги.
Второй лот представляла другая блондинка, сопровождавшая немецкую овчарку под аккомпанемент мелодии «Вставай, страна огромная». Владимир Ильич, наученный предыдущим опытом, с явной опаской покосился на овчарку и стукнул молотком вполсилы.
Афганская борзая (под песню «В Намангане яблоки зреют ароматные»), кокер-спаниель (под что-то из «Биттлз») и английский бульдог (под мелодию, Сергею неизвестную) продефилировали по сцене без сбоев.
— Платон Михайлович, — обратился к Платону Владимир Ильич. — Я понимаю, что сегодня важный день, генеральная репетиция, но вообще-то уже десять вечера. Мы все пятьдесят лотов будем прогонять?
Платон не успел ответить, потому что внезапно очутившийся за его спиной Кирсанов что-то зашептал ему в ухо. Сергей расслышал слова «автобусы» и «банкетный зал». Платон, дослушав, кивнул.
— Давайте еще парочку, Владимир Ильич, и на сегодня заканчиваем.
Зазвучала песня Джо Дассена, однако на сцене никто не появился. После непонятной паузы вышла очередная блондинка. Деревянно улыбаясь, она дергала за туго натянутый поводок. Второй его конец скрывался в кулисах.
Блондинка напряглась и изо всех сил потянула за поводок. Ожесточенно рыча и упираясь всеми четырьмя лапами, из-за кулис выползла на брюхе белая болонка.
Когда же блондинка сделала попытку к ней приблизиться, болонка вскочила и с неожиданной резвостью умчалась со сцены. Блондинка что-то вполголоса произнесла и снова потянула за поводок.
— Почему она не идет? — спросил Платон, ни к кому не обращаясь.
— Не хочет, — лаконично ответил Муса.
В этот момент болонка опять возникла на сцене. Блондинка изобразила зазывающую улыбку, подбоченилась и согнула в колене правую ногу.
— Так, благодарю вас, — вмешался Владимир Ильич. — Можете уводить собачку.
