Вот тут-то и была зарыта собака.
Законодатели — чтоб им тысячу раз пусто было! — крича на всех углах, что в стране отсутствует необходимое правовое поле, успели таки принять мерзопакостный закон об акциях. (Как будто нет других, более важных проблем.) И вставили в него обременительное требование — чтобы любые выпускаемые акции были обязательно именные. Это означает следующее: на каждой бумажке, называемой акцией, должно быть указано имя ее владельца. Однако именной характер ценной бумаги означает также и то, что человек, купивший акцию, уже не сможет перепродать ее немедленно за ближайшим углом. То есть, конечно, сможет, но для этого ему понадобится хватать следующего покупателя за шиворот, проверять, есть ли у него с собой паспорт, и тащить в специальное место, где имя старого владельца будут вычеркивать, а имя нового вписывать. Не приведи бог. А ну как покупатель не захочет идти? Или продавец не захочет светиться?
В общем, так, подвел черту Платон, хотите — ночуйте здесь, хотите — стойте на голове, но не может такого быть, чтобы мы не нашли в этом чертовом законе дыры, разрешающей выпуск акций на предъявителя. Не именных, а на предъявителя.
И чтобы ходили они по стране так же свободно, как деньги. Как рубли. Или даже как доллары.
Вначале было Слово. И Слово было Богом.
Изволите дыру в законе, Платон Михайлович? Пожалте вам дыру! Акции продавать не будем. Будем продавать бумаги, удостоверяющие, что их владелец имеет право в любое время обменять эти бумаги на акции, причем свободно и бесплатно. Уловили? Про такие бумаги в законе не сказано ни слова. А что не запрещено, то —?.. Правильно — разрешено. И обращаться на рынке будут именно эти бумаги, а не какие-либо иные. Причем важен вот какой момент, прошу внимания: человеку должно быть выгодно не менять наши бумажки на акции как можно дольше. Как этого добиться? Ну, то, что человек в любой момент может свободно избавиться от бумажек и получить деньги, — это само собой. Однако невредно сразу обусловить следующее: поменял он бумажку на акции, не поменял — на выплату дивидендов это никак не повлияет. Подошел срок — шлепает клиент, к примеру, в сберкассу, показывает наш фантик и получает свою долю в прибылях.
Можно даже среди владельцев фантиков лотерею проводить. Скажем, машины разыгрывать. Но с условием: машины — только по фантикам. Поменял фантик на акцию — все, халява кончается. Это значит, что акционеров у нас будет — ты да я, да мы с тобой. Плюс Завод, когда операция завершится. Мы-то и будем принимать решения. А остальные пусть до этого времени посидят с фантиками. Лучше всего, если наши бумажки так при них и останутся.
Есть один принципиальный момент. Никаких обещаний о выплате невероятных дивидендов. Наоборот, кричать на всех углах, что скорой прибыли не обещаем. И второе. Собранные деньги должны быть целы. В любой момент времени. Целее, чем в швейцарском банке. Иначе никогда не отмоемся.
Если по этим позициям мы договариваемся, можно начинать работать.
Договорились мгновенно.
Даже удивительно, с какой легкостью эта схема проскочила через все мыслимые инстанции. Через Минюст — за неделю. Через Минфин — за неделю. Там, правда, поежились. Вы представляете, сказали, ребята, какую брешь вы открываете? А ну как у вас идею скопируют и начнут с народа деньги стричь? Черт с ними, пусть копируют. А милиция на что? Прокуратура? Вы вот здесь черканите, что закону не противоречит. Пожалуйста.
Дольше всего мурыжили в Центробанке. Какой-то умник додумался до того, что в стране создается валюта, имеющая параллельное хождение. И уперся, как баран.
Пришлось дождаться момента, когда умник ушел или был отправлен в заслуженный отпуск. Он, конечно, вернулся, да уже поздно было.
А вот с самими бумагами пришлось повозиться — не приведи господь.
Решили, что они должны быть красивыми, солидными, со всех сторон защищенными, — словом, в лучших традициях. Специально проштудировали книгу «Ценные бумаги Государства Российского». Наконец, договорились, что для фантиков сделают специальную бумагу, где-то во Франции. Такую бумагу, на которой любые деньги можно печатать. И чтобы ни в прошлом, ни в будущем ни у кого такой бумаги не было. Спецзаказ! Только для данного случая! А на самих бумагах чтобы были портреты всяких капиталистов и просто известных людей. Генри Форд. Алексей Путилов. Альфред Нобель. Христофор Колумб. Натан Ротшильд. И так далее. Художник нужен! Где художник?
Нашли случайно.
В рекламное агентство Платон забрел потому, что ко всем вопросам, связанным с фирменным стилем, относился архисерьезно: стиль — это лицо компании. На переговоры был приглашен какой-то мальчишечка с косичкой, который скромно сидел у стены, внимательно прислушивался и что-то чертил у себя в блокноте. А когда разговор закончился, мальчишечка подошел к Платону и сунул ему листок с набросками.
Платон посмотрел на рисунки и расхохотался.
Мальчишечка со смешным именем Лелик изобразил Платона на броневике с вытянутой рукой, в которой была зажата кепка, потом на трибуне и еще на субботнике, с бревном. Было забавно и очень похоже.
— Ленин-то здесь при чем? — отсмеявшись, спросил Платон. — Потому что СНК?
Лелик пожал плечами.
— Не знаю. Так нарисовалось. Возьмите, это вам на память.
В офисе Платон показал рисунки Ларри. Тот покрутил листок в руках, хмыкнул и вернул Платону.
Через две недели глубокой ночью в квартире Лелика раздался звонок, оторвавший юного художника от еще не протрезвевшей, а потому особо активной сослуживицы. Чертыхнувшись, Лелик снял трубку.
— Здравствуйте, — сказали на другом конце провода. — Платон Михайлович хотел бы переговорить.
Лелик терпеливо держал трубку, поощрительно поглаживая сослуживицу по голове. Через минуту он услышал знакомый голос. Платон Михайлович приглашал его немедленно явиться на встречу. Судя по всему, категория времени имела для СНК чисто умозрительное значение.
Вырвавшись из объятий недовольной девушки, Лелик пообещал скоро вернуться и наверстать упущенное, быстро оделся, поймал такси и прибыл по нужному адресу.
* * *
Там он узнал, что СНК намеревается выпустить собственные ценные бумаги.
Изготавливаться они будут в Швейцарии, на фабрике, которая находится под Цюрихом и печатает, ни много ни мало, настоящие швейцарские франки.
Предполагается выпустить десять номиналов этих бумаг — они будут отличаться друг друга изображенными на них портретами великих людей. Лелику поручается чрезвычайно важная миссия. Он должен сделать все десять макетов, записать их на компьютерную дискету, слетать на два дня в Швейцарию, вставить эту дискету куда положено, получить пробные оттиски и вернуться с ними в Москву. За каждый макет — тысяча, пребывание в Швейцарии — за счет СНК, плюс премиальные, о которых будем разговаривать отдельно. Годится?
Когда художник поинтересовался, кто будет договариваться о командировке с его начальством, ответ был довольно резким: «Это ваша проблема». Подумав, Лелик согласился. Такие деньги плюс Швейцария… В общем, можно и заболеть на два-три дня. А чьи портреты надо рисовать?
