– Аську сюда, – рвал и метал Максимов, – ваще
офигела!
– Андрюш, – робко пискнул кто-то сбоку, –
катастрофа.
Максимов резко повернулся.
– Нет, только не говорите, что она обкурилась. Впрочем,
тащите ее сюда в любом состоянии, лишь бы на ногах держалась, дрянь.
– Аська только что звонила, – обморочным голосом
закончил человек, – она не придет.
– Что? – неожиданно спокойно переспросил
Максимов. – Не придет? С какой стати? Я же видел красотку полчаса назад.
– Ее плохо встретили, – умирающим тоном завершил
тот же тип, – гримерку дали на двоих, ну Аська и уехала!
Большие глаза Максимова стали просто бездонными. Он обвел
присутствующих гневным взором. Все, даже Сеня, примолкли. Трансвеститы, словно
испуганные дети, сбились в кучу.
– Та-ак, – протянул Максимов, – уехала!
Интересное дело, ах она…
Следующие пару секунд из накрашенного рта певца сыпались
одни непечатные выражения. Тем временем музыка на сцене гремела снова и снова,
балет танцевал, зрители подпевали.
– И что мне делать? – взвизгнул Максимов.
Его глаза пробежались по замершим актерам, остановились на
группе перепуганных трансвеститов…
– Ну-ка, – рявкнул Андрей, выдергивая самого
низкорослого парня, – тебя как зовут?
– Миша, – робко ответил тот и качнул большими
серьгами, – вообще-то я Анжелика Французская, а так Миша.
– Миша, Маша, каша, параша! – заорал
Максимов. – Плевать сто раз, двигай на сцену, петь будем дуэтом!
Миша – Анжелика побледнел так, что его лицо, покрытое
сантиметровым слоем грима, стало похоже на белую маску с красными пятнами.
– Э… Андрей Сергеевич, – в ужасе забормотал
он, – но я того… слов не знаю… и ваще… петь-то не могу, вот пляшу хорошо,
а с песнями беда…
– Эка печаль, – не сдался Максимов, выталкивая
несчастного трансвестита на подмостки, где балет лихо отплясывал джигу, –
Аська, можно подумать, поет! Рот разевай и двигайся, остальное пучком будет. Ты
мне поможешь, я тебе!
В полной панике Миша попытался притормозить каблуками
огромных сверкающих босоножек, но сильный Максимов легко сломил сопротивление.
В мгновение ока он вылетел на сцену, таща за собой существо в парчовой юбчонке.
– У-у-у, – завопил зал.
Я разинув рот наблюдала за происходящим из-за кулис.
– Моя любовь всегда с тобой, – понеслось из
огромных динамиков…
Очевидно, Миша обладал определенными актерскими задатками,
потому что он взял микрофон и стал усиленно двигать губами.
«Она меня повсюду греет», – полетел над залом чистый
женский голос.
Я усмехнулась. Хороший текст, однако. Интересно, в каких
местах особенно сильно согревает амур?
Максимов вытянул вперед левую руку, Миша кинулся к нему и
замер. Секунду, пока над залом гремела только музыка, парочка с выражением
невероятной нежности глядела друг на друга. Затем, обнявшись, певцы принялись
кружиться, их голоса, сладко-мармеладные, липкие, словно бумажка для ловли мух,
опутывали присутствующих.
– И никогда ни ты, ни я жить не сумеем без себя, ты –
это я, а я – это ты, и в жизни нашей есть место мечты, одной мечты, где я и ты…
У меня защипало в носу. Господи, как красиво-то! Вот это
любовь! Ей-богу, позавидовать можно! Такие молодые, счастливые…
Продолжая нежно сжимать друг друга в объятиях, «Ромео» и
«Джульетта» докрутились до кулис. Я едва сдерживала рыдания, глядя на
возвышенно-счастливое выражение лиц парочки. Зал принялся орать от восторга.
Андрей и Миша влетели за сцену.
– Фу, – скривился Максимов, – что за пакостью
ты облился! Меня чуть не стошнило! Несет, словно из мусорного бачка, сладкой
гнилью!
Я опять разинула рот. Господи, куда же подевалась любовь? На
лице певца сейчас было выражение брезгливости, смешанной с недоумением. –
Так дезодорантом, – робко ответил трансвестит.
– Имей в виду, Паша… – грозно начал Максимов.
– Я Миша, – осторожно поправил звезду юноша.
– Однофигственно, – отмахнулся Максимов, –
так вот, немедленно смени брызгалку, иначе меня в следующий раз стошнит!
– Следующий раз, – эхом повторил Миша, – вы
мне предлагаете у вас работать?
– А ты не понял? – скривился Максимов. – Эй,
кто-нибудь, поправьте мне грим, живо! Именно со мной, или не хочешь?
– Я… о… да, да, да! – заорал Миша.
Певец усмехнулся:
– Пошли, козлы орут!
– Ма-кси-мов! Ма-кси-мов! – скандировала публика.
Андрей схватил Мишу за руку, парочка побежала на сцену. Я
только диву давалась метаморфозе, произошедшей с обоими. Максимов лучился
любовью, у Миши с лица пропало выражение описавшегося котенка, в его глазах
светилось безграничное счастье.
– Вот так люди карьеру за пять минут делают, –
послышался чей-то издевательский голос. – Жил себе Мишка никому не
известный, тряс резиновым бюстом, потом оказался в нужный час под рукой у
барина – и все, он суперстар!
Я скосила глаза влево и увидела цинично ухмыляющуюся Ирину.
Она подмигнула мне.
– Исторический момент. Из Андрюшки, конечно, певец как
из табуретки зеркало, но он мальчик благодарный, теперь Мишутка в шоколаде. Да,
вот оно счастье-то! Впрочем, Андрюша давно подумывал о смене имиджа, просек,
наш котик, что песенка про то, как мальчик девочку любил, несовременно звучит.
Вот два мальчишечки – это интересней…
– Вечно ты гадости говоришь, – зло оборвала Ирину
Глафира, – и пишешь один понос!
– Только правду, мой котик! – пропела Ира. –
Нравится вам это или нет, пишу лишь одну страшную истину и никогда не лгу.
– Как бы не так, – покраснела Глафира, –
брехло!
– Я? – вскинула брови Ирина.
– Ты!
– Я ни одного слова лжи не опубликовала!
– Ха! Написала, что я силикон вставила!
– Так ведь это правда.
– Нет!
– А вот и да!
– Нет!!!
