Спустя час мы оказались за кулисами, и началась обычная
круговерть. Кто за кем выступает, звук, свет, грим… Надо сказать, что к
сегодняшнему дню все обитатели кулис давно поняли, что роль Глафиры исполняет
Рита, все заглядывавшие в нашу раздевалку называли певицу настоящим именем. Но
никого такое положение вещей не смутило. Свин свято верил в то, что глупая
публика ни в чем не разобралась, хотя он ввел в репертуар Глафиры новые песни,
спетые Ритой. Надо сказать, что моя нынешняя хозяйка – явно талантливый
человек. Она обладает хорошим голосом и обязательно пробьется на вершину.
– Так, – озабоченно воскликнул Свин, входя в
комнату, – ты готова?!
– Угу, – кивнула Рита и схватила батон. –
Жрать хочу!
– Помаду слижешь, – заботливо предупредила я.
– Ну и фиг бы с ней, заново покрашусь, – ответила
певица и запихнула в рот огромный кусок булки. – Боже, как вкусно. Чем она
посыпана?
– Тмином.
– Восхитительно!
– Неужели никогда его не пробовала?
– Нет, – покачивала головой Рита, – не
приходилось.
– Она слаще морковки ничего не жрала, – заржал
Ванька, – дай мне!
– Нет, сама съем.
– Весь батон?
– И чего?
– Во дает, – восхитился Ванька, – просто
прорва!
– Да иди ты, – огрызнулась Рита, жадно жуя
хлеб, – я перекусить не успела.
– Пойду с распорядителем побалакаю, – прокряхтел
Свин и испарился.
– А почему его с нами давно не было? – спросила я,
имея в виду продюсера.
– Зафигом ему с актерами таскаться, – пожал
плечами Костик, – Свинушка сейчас новый проект запускает, гениальный.
– Точняк, – подхватил Ванька, – три мальчика,
здорово сделано.
– Хорошо поют? – поинтересовалась я.
– А как все, – махнул рукой Ванька, – два
притопа, три взвизга: «Я пришел, ты ушла, я любил, а ты нет… ля… ля… ля… у… у…
у…»
– Что же тут гениального?
– Все, – захихикал Ванька. – Сколько раз я
тебе объяснял: не в песнях дело! Мальчишек Свин потрясно подобрал. Один
беленький, курносенький, голубоглазенький, другой брюнет, смуглый, третий ни то
ни се, русый. На любой вкус. Девки визжать будут, им такие пряники нравятся.
– Идешь после «Лисичек», – сообщил Свин,
возвращаясь, – собирайся потихоньку. Ой, что с тобой?
Я обернулась. Лицо Риты было покрыто красными пятнами.
– Что случилось? – напрягся Ванька.
– Э… э… – закашлялась Рита, потом
просипела. – У меня голос пропал, кашель налетел и сопли текут… мне плохо!
С этими словами она закрыла глаза и затряслась в ознобе.
Я бросилась к певице.
– Кажется, у нее температура поднимается.
Ванька вскочил.
– Тут Василий выступать должен, я видел его в коридоре,
он же врачом на «Скорой» работал.
– Зови Васю сюда! – нервно воскликнул Свин.
– На приступ аллергии похоже, – озабоченно сказал
Василий, осмотрев Риту, – вот на бумажке я написал название, гоните живо в
аптеку, а вообще-то, «Скорую» зовите, может отек Квинке начаться. Она что ела
или пила?
– Ничего, – ответил Свин, – хлеб просто.
– Марку сигарет, может, сменила или духи другие
приобрела?
Свин посмотрел на меня.
– Вроде нет, – промямлила я и вдруг сообразила: –
Тмин! Батон был им щедро обсыпан. Рита никогда до сего момента эту пряность не
пробовала. От тмина может аллергия начаться?
– От чего угодно золотуха бывает, – сказал
Василий.
– Вот, – влетел в гримерку запыхавшийся
Ванька, – хорошо, ларек у входа стоит, а в аптеке провизорша фанатка, так
бы не дала.
Вася ловко сделал укол, Рита, закрыв глаза, лежала на
диване.
– Ну, ну, – захлопотал Свин, – ща получшеет.
Споешь – и домой, баиньки.
– Глупость не пори, – перебил его Василий, –
ее прямо сейчас в клинику везти надо.
– А выступление?
– Офигел? Ей не встать, и голос пропал, один сип.
– Так под фонограмму же, – пытался добиться своего
Свин, – надо просто попрыгать, рот поразевать.
– Ты долдон, – вышел из себя Вася, – идиот!
Девка загнется, ее к врачу тащить нужно, вызывайте медиков. Впрочем, я сам
позвоню.
Высказавшись, он ушел. Свин в растерянности глянул на Риту.
– Кисонька, – непривычно ласковым голосом произнес
он, – совсем не можешь работать? Попробуй, вдруг получится.
Рита не отвечала, лежала, тяжело дыша.
– Отвянь от нее! – рявкнул Ванька и схватил
мобильный: – Алло, «Скорая». У нас тут женщине плохо.
– Ужасно, ужасно! – заметался по гримерке Свин.
Я решила утешить его:
– Ничего, Глафира выздоровеет, не переживай так.
– Да куда она денется! – заорал Свин. – А вот
что с концертом будет! Такой нечасто бывает. День рождения одного из самых
рейтинговых телеканалов! Журналистов пруд пруди, камер и магнитофонов море, запись
идет. Потом передачу станут безостановочно крутить. Такой пиар! Бесплатный! Все
есть! А Глафиры не будет. Катастрофа, жуть, мрак…
– Нацепи на себя парик, – гаркнул Костик, – и
прикинься Глафирой, все равно фонограмма пойдет. Попрыгай, потряси окороками,
авось сойдешь за звезду!
Свин замер. Его маленькие злые глазки стали невозможно
большими, потом они начали медленно вываливаться из орбит. Я испугалась, что
обозленный продюсер сейчас растопчет не в добрый час пошутившего музыканта, и
сказала:
– Свин, хочешь чаю? Хорошо успокаивает.
Глава 31
Издав вопль раненого носорога, Семен кинулся на меня. Я
хотела юркнуть за дверь, но не успела. Короткие толстые пальцы продюсера
вцепились в мою майку, потянули ее вверх.
– Немедленно раздевайся!
– Ой, не хочу! Да и с какой стати?
