– Наверное, я не открою тебе тайну, если скажу, что
среди врачей попадаются отвратительные личности. Есть алкоголики, садисты или
просто пофигисты, которым глубоко наплевать на больного. Встречаются, увы,
намного чаще, чем думают пациенты, и плохо подготовленные лекари, неспособные
отличить инфаркт от перелома ноги, видела я «гиппократов», прописывавших со
спокойной улыбкой большие дозы аспирина язвенникам. В общем, тебе лучше не
знать, как доктор может навредить больному. И еще, к сожалению, к бродягам,
привезенным с улицы, очень часто в клиниках относятся халатно, их просто за
людей не считают, лишний раз не подойдут. А ты попала в отвратительную больницу
ночью, в непотребном виде, вот тебя и посчитали женщиной без постоянного места
жительства. Дежурный врач мигом заявил: «Она умерла».
– Я слышала его слова, практикант пытался убедить его в
обратном, только врач, спешивший посмотреть увлекательный футбольный матч,
мигом заткнул студента. Он не стал возиться с бомжихой и, не моргнув глазом,
оформил «тело» в морг, а сам помчался к телику, – вклинилась я.
Оксана продолжала:
– «Труп» очутился на каталке в холоде. Скорей всего,
«бродяжке» предстояло замерзнуть, но тут произошел казус. Врач больницы, а
звали его Николай Михайлович, частенько оказывал услуги одному криминальному
авторитету, естественно, за хорошие деньги. В частности, выписывал бумаги о
смерти, прятал тела в морге, обрабатывал раненых бандитов, не сообщая об этом в
милицию… Неприятный он человек, этот Николай, готовый за купюру продать родную
мать. Так вот, не успели тебя стащить в ледник, как пахан позвонил Николаю и
заявил:
– Нужен труп старухи, срочно.
Врач не стал интересоваться, для каких целей понадобилось
мертвое тело.
– Есть бабка, – обрадовался он, – из
неопознанных, недавно притащили, в автобусе померла, документов никаких.
– Классно, забираю, – заявил бандит.
Очень скоро к Николаю примчались две «шестерки». Доктор, не
пожелав оторваться от зрелища, взял деньги, сунул парням ключ и велел:
– Сами ступайте вниз и берите.
Братки потопали по лестнице и схватили не то тело. Или пахан
дал им нечеткие указания, или из их деревянных голов мигом выветрились
инструкции, или морг напугал тех, кто спокойно мог убить человека, – не
знаю, только к своему начальнику вместо старухи они доставили относительно
молодую бродяжку.
– Да, – перебила я Оксану, – верно, он еще на
них орать стал, велел меня в лесу закопать и привезти другое тело. Но парни
забыли лопату, оставили меня лежать на земле и поехали за инструментом. Я
слышала весь разговор, но пошевелиться не могла, мне делалось все страшней. Понимала,
что сейчас принесут заступ – и мне каюк, но все равно ни одна мышца не
работала.
– Как же ты сумела «ожить»?
– Лягушка мне на живот прыгнула, холодная такая,
скользкая, я от неожиданности вздрогнула и словно расколдовалась.
– Я читала о таком эффекте, – кивнула
Оксана, – человека из ступора может вывести любая неожиданность. Тебе
невероятно, феерически везло. Бомжи не избили, в морге ты не замерзла,
похоронить тебя не успели.
– Знаешь, как я мучилась, пытаясь вспомнить, кто же я
такая!
– Представляю!
– Вот и нет! Отчего-то пришло мне в голову, что я имею
музыкальное образование.
– Да уж, – хихикнула Оксанка, – я очень
хорошо помню твои рассказы, как бабушка Фася, отчаянная меломанка, таскала
внучку в консерваторию на концерты, а ты, несчастная, пересчитывала на сцене
музыкантов.
– Верно! Вот откуда выплывали обрывки мелодий. А еще
бабуля отдала внучку в музыкальную школу, но меня оттуда вышибли спустя месяц,
я только ноты писать научилась! Впрочем… мне еще привиделось, как тащусь утром
в метро, а в портфеле клавир…
[8]
Убей бог, не понимаю, откуда взялась эта картина?
– Твой мозг отчаянно пытался вытащить тебя
наружу, – вздохнула Оксана, – интересно! Ты сама забыла, а я помню
про ноты.
– Да?
– Ага. Давно-давно дело было, ты мне рассказывала!
Денег мало, Аркашка маленький, вот ты и решила продать вещь, оставшуюся от
бабушки, – старинный клавир. Тебе он был совершенно ни к чему, а для
музыканта это желанное приобретение. Фасе ноты подарили много-много лет назад.
– Верно, – закричала я, – их у меня пианист
купил, хорошо заплатил! Хватило и на пальто Кеше, и на то, чтобы долги отдать!
Понятно теперь, откуда я знала, каково жить с пьянчугой. Мой бывший муженек
Генка – запойный алкоголик! И покер! Бабушка Фася была картежницей!
[9]
И потом, мне казалось, что я жила в домике, где закончилась вода! Господи, это
же в деревне, в том противном местечке, помнишь, я снимала давным-давно на лето
избу в Подмосковье, натуральный сарай! Гиблое место, без электричества, газа и
канализации!
– Зато почти даром, – хмыкнула Оксана, –
воздух упоительный! Вечером вечно навозом воняло! Волшебное местечко.
– Все, все теперь ясно, – ликовала я, – вот
отчего имя Аркадий казалось мне знакомым. А потом я увидела крысу Манюню и
стала мучиться: ну кого так звали? Родного, близкого, любимого! Стоп!!!
– Что еще? – подскочила Оксана.
– Значит, я пропала, а вы меня не искали?!
Оксана вздохнула:
– Да уж. Ну-ка вспоминай, отчего тебя понесло к
Горбуновой.
Я наморщила лоб.
– Великолепно помню: неуемной Зайке пришла в голову
идея поменять в доме окна, ей надоели темные рамы, вот она и заказала белый
пластик. На мой взгляд, жуткое уродство, но, сама знаешь, с Ольгой не поспоришь.
– Дальше?
– Что?
– Ну, как вы поступили в преддверии мелкого ремонта?
Я пожала плечами:
– Да просто. Машка уехала на неделю в Париж, Аркашка с
Зайкой и детьми рванули на семь дней в Ниццу, Александр Михайлович отправился
на рыбалку. Никому неохота было в шуме существовать. Знаешь, смена окон – дело
хлопотное, грязное. Собак мы отдали тебе. Кошек Маше Трубиной.
– Верно.
– Повариху Катерину отправили в отпуск, домработницу
Ирку тоже.
– Хорошо.
– За рабочими, ставящими новые стеклопакеты, оставили
следить садовника Ивана.
– Потрясающая память.
