Женщина потрепала собаку по голове.
— Мне очень не нравится, Джош, когда на меня оказывают давление.
— Знаю.
— Так почему же вы сейчас этим занимаетесь?
— Потому что мне кажется, что Рейчел каким-то образом связана с камнями. Берил, погибли люди. Трое. Они убиты. Их прикончили из-за того, что находилось в гробнице. Так считаете вы, Малахай и я. Если мы правы, то нельзя упустить ни одну крупицу информации. Нам известно еще далеко не все. Мы должны узнать еще очень много.
— Я не могу рисковать нашей репутацией. Я очень сожалею. Поверьте.
— Вам многое известно о провалах в прошлое, но вы никогда лично не переживали их, ведь так? Ни вы, ни Малахай. Вы не знаете, что это за ад. Надеюсь, вам никогда не придется это узнать. В противном случае такое решение никогда не оставит в покое вашу совесть. Обещаю.
Джош оставил Малахаю записку с сообщением о том, что он будет ждать его в семь часов вечера в ресторане «Зеленый город» в Нью-Хейвене, и вышел из здания фонда. Он чувствовал, что после ссоры с Берил больше не мог там оставаться, взял напрокат машину и выехал из города. Ему почему-то не терпелось поскорее увидеться с Габриэллой.
Снова начался дождь, и чем дальше от города отъезжал Джош, тем сильнее он становился. Ветер безжалостно гонял по шоссе листву. Движение на магистрали было оживленным. Трещали раскаты грома, вспышки молний озаряли багрово-серое небо. В воздухе летали ветки, сорванные с деревьев, коварно отвлекая внимание водителей. По дороге до Стэмфорда Джош проехал мимо трех мест, где только что произошли аварии, и еще мимо пяти, после того как свернул к Нью-Хейвену.
Райдер поставил машину на свободное место, которое он отыскал, лишь объехав квартал дважды, и поспешил через площадь к зданию, где работала Габриэлла.
Студенческий городок словно вымер. Отчасти это объяснялось проливным дождем, но главным было то, что летняя сессия уже завершилась, а новый учебный год еще не начался. Под черными тучами пустынные улочки выглядели зловещими.
Джош добрался до дома номер пятьдесят один по Хилл-хаус-авеню и вошел внутрь. Он был рад тому, что здесь сухо. Гроза осталась позади.
Когда Габриэлла открыла дверь и увидела его, правый уголок ее губ чуть приподнялся в слабой улыбке. Райдер мельком успел увидеть высокого седого мужчину, стоявшего за ее спиной.
— Я приехал рановато. Подумал, может быть, мы посидим и чего-нибудь выпьем. Или вы заняты? — спросил Джош.
— Нет. Это было бы замечательно. Проходите, — пригласила Габриэлла.
Она познакомила Джоша со своим отцом, Питером Чейзом. Мужчины пожали друг другу руки. Пожилой профессор окинул Джоша придирчивым взглядом и нахмурился, когда Габриэлла объяснила, как с ним познакомилась.
Питер Чейз повернулся к своей дочери.
— Если это ненадолго, то я подожду тебя внизу, и мы перекусим перед заседанием.
— Спасибо, но я говорила тебе о том, что буду ужинать с Джошем и доктором Самюэльсом.
— Ты до сих пор не пришла в себя после того, что здесь произошло, — настаивал отец. — Думаю, тебе лучше вернуться домой, где тихо и спокойно.
— Профессор Чейз, а мне кажется, что как раз тишина и сводит Габриэллу с ума, — заметил Джош.
Питер Чейз снова нахмурился.
Это было вызвано тем, что гость вмешался в разговор и дал понять, что достаточно близко знаком с его дочерью. Или же профессор Чейз просто не любил, когда ему перечат?
Джош и сам был удивлен. Нет, не своим вмешательством, а тем, насколько остро он прочувствовал то, каким будет для Габриэллы этот вечер, если она отправится домой. Шум дождя. Спящий ребенок. Пустая спальня. Бесконечная тоскливая ночь. Нет. Это лишь усугубит переполняющее ее беспокойство.
— Черт побери, а вам откуда известно, что нужно моей дочери?
Габриэлла украдкой подмигнула Джошу.
— Он прав, папа. Меньше всего мне сейчас хочется сидеть дома и размышлять о случившемся. Все будет в порядке.
— Я отменю заседание, — предложил профессор.
Она покачала головой.
— Об этом нечего даже и думать.
— Хорошо, но к девяти я вернусь домой, — угрюмо проворчал Питер Чейз.
— Не торопись.
— Мне не нравится, что тебе придется вести машину в такую непогоду.
— Профессор Чейз, я сейчас провожу Габриэллу до дома. Она оставит там машину, а я отвезу ее в ресторан и обратно.
Джош не знал, обрадовался ли отец Габриэллы такому предложению. Оно должно было бы успокоить его, но Питер Чейз оставался чем-то недоволен.
— Папа, ступай, а то опоздаешь на свое заседание. За меня не беспокойся. Джош обо мне позаботится.
Она чмокнула отца в щеку, и тот ушел, предварительно смерив Джоша долгим, пристальным взглядом, каким, вероятно, истязал мужчин с тех пор, как его дочь впервые побывала на свидании.
По дороге до ресторана Джош расспрашивал Габриэллу о дочери. Она с удовольствием рассказывала ему о мелочах повседневной жизни, каждая из которых является настоящим маленьким чудом, когда ребенку почти три года. Рассказывая о Куинн, Габриэлла заметно успокоилась. Напряжение, звучавшее в ее голосе, постепенно исчезло.
— Как вам живется вместе с отцом?
— Так лучше и для него, и для Куинн.
— А для вас?
— Для Куинн очень важно, чтобы рядом был мужчина. Я ни за что не смогла бы то и дело летать в Рим и обратно, если бы не папа, — не сразу ответила она.
Джош чувствовал, что Габриэлла что-то недоговаривает, но не стал настаивать.
— Кажется, вы говорили, что у девочки есть няня?
— Говорила. Нянь было несколько, но все равно я не могла со спокойной душой оставить ее даже на одну ночь, если дома не было папы.
— А почему нянь было несколько? У вас трудный характер?
Джошу хотелось задать ей совсем другие вопросы, но он чувствовал, что она к ним еще не готова.
— Очень трудный, — с вызовом ответила Габриэлла.
Джошу понравилось то ощущение, которое он испытал, когда эти слова окатили его. Они поднимали настроение.
— Не могу в это поверить.
В ответ она рассмеялась, и этот звук был еще лучше.
Смех Габриэллы откликнулся во всем теле Джоша. Он вдруг поймал себя на мысли о том, что с самой первой встречи хотел услышать, как она смеется вот так. Райдер ощутил истинное наслаждение, когда понял, что он, пусть и частично, облегчил стресс, придавивший эту женщину. С ним она смогла хоть как-то расслабиться. Но Джош предпочел не думать об этом. Подобные мысли были очень опасными для человека, полного решимости ни с кем не связываться до тех пор, пока он не найдет ответов на несколько очень сложных вопросов относительно себя самого.
