— Чартер в Бофоре. Отличный парень. Раза два-три выходил с ним в море.
— И был без кепки либо вообще не защищался от солнца, да? А как же рак кожи?
— У меня его больше нет. — Он осторожно касается макушки загоревшей лысой головы, на которой несколько месяцев назад ему удалили парочку карцином.
— Если пятна ушли, это еще не означает, что можно торчать на солнце! Ты должен всегда носить головной убор.
— Его сдуло ветром, как только мы ударили по газам. Вот немного и обгорел. — Он проводит ладонью по макушке.
— Полагаю, пробивать номера того фургона, на котором я сегодня каталась, даже и не стоит. Думаю, мы оба знаем, что в «Лоукантри консьерж коннекшн» он не вернется, — говорю я. — И кто же в нем курил, если не ты?
— «Хвоста» за тобой не было — вот что главное, — отвечает он. — За фургоном никто не следил. Я просто забыл выбросить из бардачка все лишнее, только и всего. Надо было догадаться, что ты туда заглянешь.
— Тот паренек, что подогнал его мне, кто это был? Что-то не верится, что он действительно работает в какой-то компании по прокату автомобилей для ВИП-персон под названием «Лоукантри консьерж коннекшн». Это твой прокатный фургон, да? А у того капитана есть парнишка на подхвате, которого ты за мной и отправил?
— Фургон не прокатный, — говорит Марино.
— Что ж, теперь, я полагаю, мне понятно, почему Брайс не перезвонил мне сегодня. У меня есть ощущение, что на него оказали давление, а не перезвонил он потому, что ты что-то нашептал ему у меня за спиной и принудил к сотрудничеству, сказав, что действуешь в моих же интересах. Отменить бронь гостиничного номера тоже ты ему посоветовал?
— Не важно, раз уж все в порядке.
— Боже правый, Марино, — бормочу я, — зачем тебе понадобилось просить Брайса снять бронь? Что, черт возьми, с тобой такое? А если б там не нашлось другой комнаты?
— Я знал, что найдется.
— Я могла разбиться в этом проклятом фургоне. На нем же невозможно ездить!
— Раньше с ним проблем не возникало. — Он хмурится. — Да и что с ним не так? Я бы никогда не подогнал тебе какую-нибудь рухлядь. И я бы обязательно узнал, если б машина сломалась.
— Рухлядь — это еще мягко сказано, — отвечаю я. — То мчится, то едва ползет, то его водит из стороны в сторону, как будто у него приступ эпилепсии.
— Прошлой ночью прошел сильный дождь. Южную Каролину вообще накрыло штормом, было даже хуже, чем здесь. Лило как из ведра, а он у меня на улице стоял. Придется новый уплотнитель на капот ставить.
— Южную Каролину?
— А может, свечи зажигания намокли. Может, когда ты припарковалась у тюрьмы, они намокли еще больше, а может, Джой наскочил на какую-нибудь рытвину или колеса чуть расшатались. Хороший парень, но тупой как пробка. Ему бы надо было позвонить мне, раз уж с фургоном все так хреново. В общем, извини, что так получилось. Я тут квартирку неподалеку снимаю. В Чарльстоне, кондо возле аквариума, рядом с пирсом, — отсюда недалеко на машине или мотоцикле. Собирался сказать тебе, но тут случилось это.
Я оглядываюсь, пытаясь понять, что такое «это». Что случилось? Что, черт возьми?
— Мне надо было убедиться, что тебя не ведут, док, — говорит он. — Скажу начистоту, Бентону известны твои планы, потому что Брайс перекидывает ему твою почту. Она на компьютере ЦСЭ.
Что же, Марино хочет сказать, что та машина, которую Брайс заказал для меня, присутствует в каком-то списке в компьютере, а фургона-развалюхи с протекающим капотом там нет и это же касается моего номера в «Хайатте»? В чем я не уверена, так это в его намеках относительно Бентона.
— Одним словом, — продолжает Марино, — расклад такой. На парковке в «Лоукантри консьерж коннекшн» стоит «тойота-камри» с табличкой «доктор Кей Скарпетта» на стекле. Если бы там кто-нибудь крутился, ожидая тебя, потому что они могли получить доступ к твоему маршруту и почте или как-то еще узнали, куда ты направляешься, тебя бы просто не дождались в тюрьме. А если б они позвонили в гостиницу, то обнаружили бы, что ты аннулировала заказ из-за того, что не успела на пересадку в Атланте.
— К чему Бентону за мной следить?
— Может, и ни к чему. Но, возможно, кто-то мог узнать о твоем маршруте из его электронной почты. Может, он знает, что такое возможно, и потому не хотел, чтобы ты сюда приезжала.
— Но откуда ты знаешь, что он не хотел, чтобы я сюда приезжала?
— Оттуда, что он этого не хотел бы.
Я молчу и отвожу взгляд от Марино. Потом осматриваюсь. Внимательно разглядываю очаровательный лофт со стенами из старых кирпичей, сосновыми полами, высоким, оштукатуренным в белый цвет потолком с тяжелыми дубовыми перекладинами — все это очень мне нравится, но это совсем не во вкусе Джейми. Жилая зона обставлена просто — кожаный диван, кресло и журнальный столик со столешницей из аспидного сланца, — она плавно перетекает в кухню с каменной стойкой и самой разнообразной утварью из нержавеющей стали — мечта любой искусной кухарки, коей Бергер определенно не является.
Никаких произведений искусства, хотя, как я знаю, Джейми увлекается коллекционированием. Ничего личного, кроме того, что на столе и на полу у дальней стены под большим окном, за которым уже сумрачное небо с далекой луной, маленькой и матово-белой. Ни мебели, ни ковра, которые могли бы принадлежать ей, а я знаю вкус Джейми. Все современное, в минималистском стиле, преимущественно дорогое, итальянское и скандинавское, из древесины легких пород, вроде клена и березы. Вкус у Джейми незатейливый, потому что ее жизнь затейлива и запутанна, и я помню, как сильно ей не нравился лофт Люси в Гринвич-Виллидж, в потрясающем здании, бывшем когда-то свечным заводом. Помню, меня очень сильно задевало, что Джейми называла его не иначе как «Люсин чердак со сквозняком».
— Она это снимает, — говорю я Марино. — Почему? — Я сажусь на диван из коричневой кожи. — И как ты во все это впутался? Как я в это впуталась? Почему ты убежден, что за мной могли следить, откуда у тебя вообще такие мысли? Мог бы и позвонить мне, если так беспокоился. В чем дело? Подумываешь о смене работы? Или уже начал работать на Джейми и забыл меня об этом известить?
— Едва ли это можно назвать сменой работы, док.
— Едва ли? Что ж, значит, она просто втянула тебя во что-то. Тебе бы уже следовало знать, на что она способна.
Джейми Бергер расчетлива настолько, что порой это пугает, и обвести Марино вокруг пальца ей — раз плюнуть. Она крутила им как хотела, еще когда он был следователем в полиции Нью-Йорка, крутит сейчас и будет крутить вечно. Какую бы причину она ему ни назвала, чтобы затащить его сюда и втянуть меня в нечто такое, что представляется по меньшей мере хорошо просчитанной интригой, всю правду — или даже половину таковой — она ему явно не сказала.
— Ты работаешь на нее уже хотя бы потому, что находишься здесь по ее приглашению, — добавляю я. — И уж точно ты не работаешь на меня, раз заменяешь мою машину, аннулируешь мой заказ в отеле и вынашиваешь с ней какие-то тайные планы за моей спиной.
