— Значит, ты признаешь, что хотела убить Дону Кинкейд.
— Признаю, что, если бы предполагала, что на меня нападут, вооружилась бы кое-чем получше фонарика, который нашла в кухонном столе. Признаю, что ничего бы не случилось, будь я более внимательной, сосредоточенной и бодрой.
— Они спрашивали, знаю ли я что-нибудь о твоих отношениях с Джеком Филдингом, — продолжает Джейми. — Были ли вы любовниками, не испытывала ли ты к нему противоестественной привязанности, не чувствовала ли себя отвергнутой им и не подвержена ли приступам ярости.
Она снова прикладывается к стакану, и мне уже хочется составить ей компанию. Но это было бы не слишком разумно. Я не могу позволить себе открыться больше, чем уже открылась, или быть завтра в плохой форме.
— И это они рассказали тебе сказку насчет самообороны?
— Нет, на это их щедрости не хватило. ФБР умеет добывать информацию, но не склонно платить за услуги. Они не объяснили, почему расспрашивают о тебе.
— Это не quid pro quo, — повторяю я.
— Я подумала, что ты захочешь помочь женщине, которой грозит смертная казнь за преступление, которого она не совершала. Тем более, оказавшись в сходном положении ложно обвиненной в убийстве или покушении на убийство, — многозначительно добавляет она.
— Мне не нужно напоминать о долге ложным обвинением в преступлении.
— Лолу ожидает страшная смерть. Ни безболезненной, ни мягкой ее не сделают. Доктора Кларенса Джордана в Саванне знали и уважали. Он был хорошим, щедрым и отзывчивым человеком, добрым христианином. Бескорыстно помогал неимущим, работал волонтером на «скорой помощи», в бесплатных столовых на День благодарения и Рождество. Некоторые даже называли его святым.
Может быть, святые и не думают о сигнализации. Интересно, сам ли он ее установил, или это сделал предыдущий владелец исторического особняка?
— Ты знаешь что-нибудь о сигнализации в доме Джорданов? — спрашиваю я.
— В ту ночь она, похоже, не сработала.
— И тебе не интересно почему?
— Интересно.
— Лола это как-то объяснила?
— В дом она не проникала, — напоминает Джейми. — Поэтому правдоподобного объяснения у меня нет.
— Кто-нибудь пробовал выяснить, как часто доктор Джордан не включал сигнализацию?
— Тех, кто мог бы прояснить ситуацию, в живых не осталось. Но я поручила Марино проверить и это помимо прочего.
— Если сигнализация была в рабочем состоянии и соединена телефонной линией с охранной компанией, то в журнале должны быть записи о том, как часто ее включали и отключали. Должны быть отметки о ложном срабатывании, помехах на линии, все, что указывало бы на то, что Джорданы пользовались ею и вносили ежемесячную плату.
— Хорошо, что ты обратила на это внимание. В материалах, которые я изучала, удовлетворительного ответа на эти вопросы не нашлось.
— Ты разговаривала со следователем?
— Спецагент БРД Билли Лонг вышел в отставку пять лет назад. Говорит, все изложено в его отчетах.
— А лично ты с ним разговаривала?
— Марино разговаривал. По словам следователя Лонга, система в ту ночь не была включена. На основании этого сделали вывод, что Джорданы не проявляли должного внимания к вопросам безопасности. И что они устали от ложных тревог.
— Настолько устали, что отключили сигнализацию полностью и не включали даже на ночь? По-моему, это уже немножко чересчур.
— Отчасти их можно понять. Двое пятилетних детей, сама представь, что там творилось. Дети открывают двери, и каждый раз срабатывает сигнализация. После того как несколько раз приедет полиция, тебе это все надоест и ты просто перестанешь ее включать и поставишь замок. Теперь новая проблема — ты постоянно беспокоишься, что дети не смогут выйти, если случится пожар. Начинаешь оставлять в замке ключ и тем самым даешь злоумышленнику возможность разбить стекло, просунуть руку и открыть дверь изнутри.
— И на чем же основаны все эти объяснения предполагаемой легкомысленности Джорданов?
— На тогдашних выводах спецагента Лонга, — отвечает Джейми, и я чувствую, как все глубже погружаюсь в дело, заниматься которым мне совсем не следует.
— Легко делать такие выводы, когда уверен, что дело уже раскрыто.
— Да, — соглашается Джейми. — На окровавленной одежде, которую Лола Даггет стирала в приютской душевой, нашли ДНК Джорданов.
— Теперь понятно, почему ни БРД, ни прокуратура не стали детально вникать в вопрос с сигнализацией.
— А мне вот интересно, почему ты так прицепилась к этой сигнализации? — Джейми снова берет стакан.
— От того, знал преступник, в каком режиме находится сигнализация, или не знал, зависит многое, — говорю я, делая еще один шаг в опасном для меня направлении. — Ты случайно не знаешь, можно ли было увидеть панель снаружи? То есть мог ли злоумышленник посмотреть через стекло и увидеть, включена сигнализация или нет?
— По фотографии определить трудно. Но, возможно, кто-то снаружи мог посмотреть через стекло и увидеть, какой на панели огонек, красный или зеленый, и таким образом определить, в каком состоянии находится сигнализация.
— Эти детали очень важны, — объясняю я. — Они многое говорят о самом преступнике. Выбрал ли он дом Джорданов случайно? Разбил ли стекло на двери наугад, решив, если сигнализация сработает, просто дать стрекача? Или знал, что сигнализацию, скорее всего, не включат? Видел ли, что она не включена? Дом Джорданов, надо полагать, еще цел?
— Кухню уже перестроили. Не знаю, поменяли там еще что-нибудь или нет, но есть пристройка, которой точно не было в то время. Старую дверь в кухню заменили на более прочную. Нынешний владелец пользуется услугами охранной компании «Саузерн аларм». На участке — предупредительные таблички, на окнах — стикеры.
— Кто бы сомневался.
— Никакой информации относительно охранной системы в доме Джорданов мы не нашли, знаем только, что компания называлась «Саузерн кросс секьюрити».
— Впервые слышу.
— Небольшая местная фирма, специализируется на установке охранных систем в исторических зданиях, где главная забота — не повредить оригинальные деревянные части и все такое. — Джейми прикладывается к стакану. — Несколько лет назад, когда экономика легла набок и цены на недвижимость, особенно на старинные особняки, рухнули, компания обанкротилась. Сейчас многие из этих домов либо кондоминиумы, либо сдаются под офисы.
— Это все Марино раскопал?
— Какая разница, кто раскопал?
— Я потому спрашиваю, что он опытный и дотошный следователь. На ту информацию, что добыл Марино, как правило, можно положиться.
Джейми смотрит на меня так, словно я сказала что-то сомнительное. Хочет проверить, не ревную ли я. Думает, я огорчена из-за того, что Марино здесь и собирается уйти со своей должности в ЦСЭ. Может быть, она даже испытывает тайное удовлетворение оттого, что увела у меня Марино. Но никакой ревности у меня нет. Я лишь огорчена, что она обрела такое сильное влияние, которым уж точно не воспользуется во благо. Я не доверяю Джейми ни в отношении Марино, ни в отношении кого-либо другого.
