Книга Ключевая улика, страница 54. Автор книги Патрисия Корнуэлл

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ключевая улика»

Cтраница 54

Никакой необходимости в этом не было. Никакой целью — например украсть что-то — это не мотивировалось. Родители — да, может быть, но не беззащитные дети, которые вряд ли смогли бы опознать потом кого-то. Никакой разумной причины у Доны не было и быть не могло, была только в высшей степени персонализированная движущая сила, и я остро чувствую ненависть Доны Кинкейд, для которой кровь жертв — язык ярости, которой она упивается. Я не верю, что она пришла за ними случайно, под влиянием момента, внезапного импульса, как не случайно пришла и за мной. Все было продумано заранее. Она с самого начала нацеливалась на то, чтобы не оставить в доме Джорданов живых, истребить всю семью. Включая детей. Почему?

Ответ приходит сам собой — отнять у них то, чего у нее самой никогда не было. Отобрать уютный, безопасный дом и родителей, которые заботились о своих детях и никогда бы их не предали. Я стараюсь не дать ей заполнить собой всю воображаемую сцену, ей, женщине, пришедшей за мной девятью годами позже. Кровь на полу в спальне становится кровью в моем гараже, и я ощущаю на лице теплый туман. Я чувствую запах железа и железисто-солоноватый вкус. Я гоню Дону Кинкейд от себя. Выталкиваю из своих мыслей, вытесняю из своей души. И иду по кровавому следу в коридор.

Нечеткие отпечатки обуви, капли, смазанные пятна, полосы — по всему деревянному полу. Отпечатки маленьких рук и мазки, оставленные окровавленной одеждой и волосами на белой оштукатуренной стене на уровне лестничных перил, а затем целая россыпь мелких пятнышек, как будто кого-то ударили, и капель покрупнее — кровь била из артерии и растекалась по белой стене — фатальная рана, после которой живут не больше нескольких минут. Частично или полностью перерезана сонная артерия, вероятно, сзади — убийца догоняет жертву, — а потом картина меняется, и никаких брызг нет, словно испарились. Снова капли, разбросанные беспорядочно по ступенькам, ведущим к большой лужице, которая уже начала застывать под съежившимся в позе зародыша детским тельцем — почти у двери. Спутанные белокурые волосы и розовая пижамка с Губкой Бобом. [29] Черно-белый кафельный пол на кухне напоминает шахматную доску с кровавыми следами, в белой раковине — кровавые пятна и два скомканных, пропитанных кровью посудных полотенца. На стойке — изящное блюдо из фарфора, на нем — наполовину съеденный сэндвич, повсюду кровь, рядом — ломтик желтого сыра и вскрытый пакет вареной ветчины. На рукоятке ножа тоже пятна крови. Краем глаза замечаю, что Марино встает со стула. Откуда-то доносится знакомая пульсация рингтона.

Белый хлеб, баночки с горчицей и майонезом, две пустые бутылки из-под пива «Сэм Адамс»… Дальше гостевая ванная — потеки крови, следы ног по всему полу, выложенному плитами серого мрамора. Возле раковины — скомканные окровавленные полотенца, опрокинутая бутылочка жидкого лавандового мыла с кровавыми отпечатками пальцев. На подносе в форме раковины — розовая лужица, в ней — кусочек мыла. Дальше — туалет, несмытый унитаз.

Я пролистываю документы, ищу отчеты по отпечаткам пальцев. Лабораторные отчеты, где они? Неужели Колин не приложил их к делу?

Нахожу. Отчеты по дактилоскопическому анализу, проведенному БРД. Отпечатки пальцев на бутылочке с жидким мылом и рукоятке кухонного ножа принадлежат одному и тому же человеку, но не идентифицированы. Совпадений с имеющимися в базе данных Интегрированной автоматизированной системы идентификации отпечатков пальцев не обнаружено. Но теперь-то, девять лет спустя, после ареста Доны Кинкейд в прошлом феврале, совпадение должно быть. Те неидентифицированные отпечатки с бутылочки жидкого мыла и рукоятки кухонного ножа из дела Джорданов должны оставаться в базе данных IAFIS, [30] так почему система не показала совпадения после внесения в нее отпечатков Доны? Две независимые лаборатории ДНК связали ее с убийствами, но отпечатки не ее?

— Что-то здесь не так, — бормочу я, листая страницы и всматриваясь в фотографии.

Узкая лестница позади дома, терракотовая плитка на полу веранды, капли крови и измерительная шкала. Белая шестидюймовая пластмассовая линейка лежит рядом с каждым темным пятном. Семь сделанных крупным планом фотографий следующих одна за другой капель на плитках кирпичного цвета. Капли округлой формы со слегка зазубренными краями, каждая чуть больше миллиметра в диаметре. Образовались при падении с небольшой или средней скоростью под углом примерно в девяносто градусов. Каждая окружена капельками еще меньшего размера. Кровь разбрызгивалась от удара, потому что поверхность пола ровная, плоская и твердая.

Кровь ведет меня во двор, в небольшой сад, разбитый рядом с пристройкой более раннего времени. Полуразрушенные каменные стены органично включены в ландшафт, небольшой просевший участок — на месте бывшего подвала, догадываюсь я, — занят посадками. Скульптура посерела от времени, кое-где видны зеленоватые пятна плесени. Кашпо — ангел, держащий букетик цветов, мальчик с фонарем, девочка с птичкой. Пятна засохшей крови темнеют на травинках, на листьях японской камелии, чайной оливы и самшита; еще несколько более темных и расположенных ближе одно к другому ведут в направлении альпинария, садика с декоративными каменными горками для весенних цветов. Я не спешу с выводами и не пытаюсь прочесть слишком многое в том, что вижу.

Капель очень мало, чтобы определить правильную последовательность, но эта кровь не разлетается и форма капель не указывает направления, ни назад, ни вперед. Невозможно проследить, куда ведут эти капли: в сторону веранды, во двор или дальше в сад. Они не оставлены испачканной в крови обувью и падали не с окровавленной одежды и не с оружия убийцы. И детские ногти не могли поранить нападавшего так сильно, чтобы он пролил столько крови. Семь капель на терракотовых плитках веранды округлые, распределены почти равномерно, с промежутком примерно в восемнадцать дюймов, и одна из них размазана, как будто на нее наступили.

Кто-то, он или она, прошел по веранде к задней двери, ведущей во двор и сад. Или же в обратном направлении. Может быть, этот кто-то шел, роняя кровь, в дом, а не из дома. Так или иначе, никаких упоминаний об этом важном следе я пока нигде не нашла. О нем не сказала вчера Джейми. О нем не вспомнил Марино и… Голоса. В комнате разговаривают. Я поднимаю голову. Марино и Мэнди О’Тул стоят у открытой двери. За ними — Колин Денгейт с каким-то странным выражением лица. Он прижимает к уху телефон.

— …Они вас слышат? Не хочу, чтобы вы мне названивали, поэтому повторяю: передайте им — мне наплевать, что они там хотят. Они не должны ничего трогать. Ни-че-го. Алло? Вот именно. Вы не знаете… Может быть, кто-то из охранников… Нам всегда приходится оставлять такое допущение, не говоря уже о том, что они не умеют работать на месте преступления, — говорит Колин, и, похоже, он разговаривает со следователем БРД Сэмми Чангом, рингтон которого, странную электронную пульсацию, сигнал трикодера из «Стар Трека», [31] я слышала уже пару минут назад. — О’кей… да… Конечно да. В течение часа… Да, она так мне и сказала. — Колин смотрит на меня так, словно это я сказала ему то, о чем сейчас идет разговор. — Понимаю. Я у нее спрошу… Нет. Официально, для протокола, повторяю в третий раз: охранник не должен туда входить.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация