Отмечу на карте еще один пункт.
И с чего мне грустить, дело в том, что пока
Предо мною дорога, то повсюду мой дом.
Из прошлого голос звенит на ветру,
В грядущем еще не предстал
Пункт назначенья, но знаю, что я буду там.
И сколько бы ни было пройдено миль,
Знает каждая, как меня звать.
И мне никогда не осесть и покорным не стать.
«Wolf To The Moon», гр. Rainbow
1767 год от р. Х.
Городом Мельзье, построенным на берегу небольшой, но бурной речушки Трюйер, всецело владели два состояния: старость и серость. Старостью он был обязан Альфонсо Второму, что построил здесь первые укрепления еще во времена крестоносцев. Серость же поселения диктовалась окружающими его горами. Все хоть сколько-то выдающиеся здания города были выстроены из добываемого в карьере неподалеку серого гранита: стены и башни, здание ратуши и колокольня церкви, дома и хозяйственные постройки. Кое-где яркими пятнами выделялись красные черепичные крыши, но и они были всего лишь наследниками уже забытого здесь благополучия, давно поседевшими от времени и вечных в этом краю туманов.
Ришар Годэ въехал в город поздним вечером, перед самой темнотой, всего на несколько минут опередив ливень, вскоре перешедший в грозу, а потом и в настоящую бурю. Годэ возблагодарил Бога, что успел оказаться под защитой городских стен до того, как ненастье окончательно разгулялось. Дома не спасали путника от косого ледяного дождя, но хотя бы защищали его от резких порывов ветра. Даже местные жители, явно более привычные к жеводанской погоде, спешили как можно скорее оказаться под крышей. В одночасье улицы опустели. Не найдя у кого спросить дорогу, Годэ просто направил коня вперед, ожидая, пока улица приведет его на центральную площадь. Расчет оправдал себя – в таком маленьком городе, как Мельзье, заблудиться просто невозможно, и вскоре всадник очутился возле «отель-де-виль». Слева от здания городского совета возвышалась старинная церковь, а вывеска заведения напротив гласила, что это и есть самый лучшая гостиница графства – прославленная таверна «Белый крест».
Годэ пересек покрытую щербатой брусчаткой площадь и остановился в нерешительности. Изнутри веяло теплом и доносились громкие голоса, но оставить коня на улице в такую ночь, пусть даже ненадолго, показалось Годэ преступлением. Парижанин свернул на боковую улочку и поспешил к воротам, ведущим на задний двор таверны. Похоже, новых постояльцев здесь уже не ждали: не только створки, но и низкая калитка оказались заперты. Годэ заколотил в дверь кнутовищем, сомневаясь, что его услышат за шумом дождя и частыми раскатами грома. Через несколько минут, когда Ришар уже смирился с мыслью, что придется спешиться и вернуться к главному входу, калитку, наконец, отворил хмурый мальчишка-конюший, прятавшийся от ливня под старой попоной.
– Что угодно, мосье? – спросил он, глядя на всадника сверху вниз и моргая от летящих в его конопатое лицо капель.
– Войти, – буркнул Годэ, нетерпеливо поеживаясь под плащом.
Мальчишка задумался.
– Надо, наверное, позвать хозяина.
– Так зови! Только сперва впусти меня и позаботься о лошади.
Годэ нашарил в кошеле мелкую монетку и бросил парню. Тот машинально поймал кругляш, посмотрел на свою ладонь, на незнакомца и снова на свою руку. Недоверчивое лицо мальчишки просветлело, и по его восторженно округлившимся глазам Годэ догадался, что заслужил преданность юного жеводанца до конца дней.
– Сию минуту, ваша милость. – Конюший бросил попону прямо в грязь и кинулся открывать ворота. Засов, похоже, оказался для него тяжеловат, и Годэ пришлось провести еще несколько холодных и мокрых минут на улице, прежде чем створки распахнулись. За ними помимо мальчишки, зажимавшего багровеющее правое ухо, обнаружился и хозяин заведения – невысокий тощий тип с морщинистым лицом.
– Добро пожаловать в «Белый крест», мсье! Желаете отужинать?
Годэ спрыгнул наземь, снял с коня дорожные сумки и перепоручил его заботам парня, незаметно сунув ему в руку еще одну полушку. Парень опасливо покосился на трактирщика и поспешил убраться под навес, ведя лошадь за собой.
– Отужинать первым делом. И еще – комнату, на одного. Постель тоже на одного, то есть без клопов.
– Без клопов? – переспросил сбитый с толку владелец гостиницы.
– Разве что они у вас симпатичные и сговорчивые… А, неважно. Комнаты свободные есть?
– Мде… Не было ни гроша, и вдруг – алтын, – не слишком понятно отозвался трактирщик и направился к дверям. Годэ последовал следом, на минуту задержавшись, чтобы присмотреться к зданию гостиницы. Стены «Белого креста» могли бы послужить хроникой заведения. Строение стояло на высоком добротном фундаменте, от которого вверх поднималась аккуратная кладка из хорошо подогнанных и тщательно обтесанных камней. Ближе ко втором этажу строители перешли на более дешевый материал, а под крышей стена и вовсе превратилась в хаотичное нагромождение грубых булыжников, наспех скрепленных раствором. Похоже, под конец хозяева стремились закончить строительство как можно скорее и как можно дешевле. Ришар покачал головой, испытывая к владельцам смесь жалости и уважения. Чтобы открыть в такой глуши гостиницу, требовалось немалое мужество и отчаянная вера в собственную удачу. Королевские курьеры, мытари и прочий служивый люд останавливались в здании городского совета; крестьяне, выбиравшиеся в Мельзье только в ярмарочный день, предпочитали сэкономить пару медяков, ночуя в составленных под городской стеной телегах, а местные землевладельцы во время коротких деловых визитов предпочитали селиться в собственных особняках на северной окраине города.
– Я и говорю – хоть какая-то польза от проклятого Зверя, – как ни в чем не бывало продолжал говорить хозяин, когда Годэ нагнал его в дверях. Трактирщик даже не оглянулся.
– Любезный, мне бы вещи поставить. И помыться бы с дороги не помешало, – сказал Годэ, отряхивая воду с треуголки и разгибая ворот плаща.
Владелец гостиницы уставился на него в недоумении:
– Так я же и говорю – мест нету. Охотники за Зверем со всей провинции съехались. Вповалку спят. Всяк хочет попытать счастья – десять тысяч ливров, такие деньги!
– Кстати, о деньгах, – вздохнул Годэ и вложил в мозолистую руку хозяина серебряную монету.
– С другой стороны, – ничуть не смутился тот, – господин д’Энневаль-сын уже выехал, а господину д’Энневалю-отцу две комнаты явно без надобности. Пойдемте, мсье, я вас провожу наверх.
Комната оказалась крохотной каморкой под самой крышей, с узкой кроватью и низким комодом, заодно служившим и как стол. Треугольное оконце, размерами больше напоминавшее слуховое отверстие в крыше, было плотно забрано дощатой ставней, но из него все равно нещадно сквозило.
– Устраивайтесь, мсье, заживете не хуже сеньора графа, – совершенно серьезно заверил парижанина трактирщик. – Ужинать спускайтесь в общий зал. Там бывает немного шумно, зато стряпает моя хозяйка – язык проглотите.
