— Дагу просто повезло, что он такой вспыльчивый. Несколько дней, проведенных в КПЗ в Милуоки за нападение при отягчающих обстоятельствах, — разве может быть алиби лучше этого? Мы можем сообщить Маргарет Хилл, что в убийстве ее матери он невиновен.
— И нам повезло, что в пассаже есть камеры видеонаблюдения. — На записи было четко видно, как Джоул играет в пинбол — как раз в те часы, когда совершалось преступление. Миа потерла лицо ладонями и слабо улыбнулась Риду. — Поезжай домой, повидайся с дочкой, Соллидей. Пушистик сдох, так что он уже не тот интересный собеседник, каким был раньше. Меня дома никто и ничто не ждет.
Но он не улыбнулся в ответ. В нем вспыхнуло раздражение, подпитываемое усталостью, а вместе с ним — и гнев.
— Ну уж нет. Уставшие водители попадают в аварии, гибнут люди… Поезжай домой, черт возьми!
Она удивленно моргнула.
— Я не настолько устала.
— Именно это сказал парень, проехавший на красный свет и сбивший мою жену.
Он тут же пожалел о своих словах, но было уже поздно.
В ее синих глазах зажглось сочувствие.
— И она умерла?
— Да. — Одно короткое слово, но в нем вибрировал такой гнев, что Рид и сам удивился. Но в данный момент он не был уверен, на кого именно сердится.
Она вздохнула.
— Мне очень жаль.
Ему тоже.
— С тех пор много воды утекло. — Он заставил себя говорить помягче. — Поезжай домой, Миа. Пожалуйста.
Она кивнула.
— Ладно. Поеду.
Что-то она слишком легко сдалась. Не нужно быть детективом, чтобы понять: домой она не собирается.
Его мучили противоречивые чувства. Она допрыгается, что погибнет, а ведь, черт возьми, она начинает ему нравиться. Он наконец-то понял, почему Спиннелли так высоко о ней отзывался. И он вынужден признаться себе: она разожгла его любопытство.
Рид дождался, пока Миа уедет, и последовал за ней. Они уже доехали до первого светофора, а она таки не обнаружила его присутствия. «Наверное, она и правда очень устала», — подумал он. Достал из кармана телефон, произнес: «Дом» — и стал ждать, когда сработает функция распознавания голоса.
— Привет, пап! — воскликнула Бет, напугав его. Он до сих пор иногда терялся, забывая об определителе номера.
— Привет, милая. Как дела в школе?
Зажегся зеленый свет, и Митчелл поехала прямо, даже не пытаясь оторваться. Пока все хорошо.
— Нормально. Ты когда домой придешь?
— Я задержусь. У нас кое-что выплыло по этому делу.
— Что?! Ты ведь обещал отвезти меня сегодня к Дженни К. Поговорить с ее мамой. Чтобы я смогла пойти к ней на вечеринку на выходных. Ты что, забыл?
Горячность, с которой Бет все это произнесла, захватила его врасплох.
— Ну, я могу съездить к ним завтра.
— Я должна делать с ней уроки сегодня!
Прозвучало это так, словно она яростно выплюнула слова.
— Бет, что случилось?
— Ты не держишь слова, вот что случилось. Ой!
Раздался звук, напоминающий сдавленное рыдание. Рид встревожился. Гормоны. Опять. Ему никак не удавалось запомнить, какая неделя в месяце представляет опасность.
— Солнышко, ничего страшного. Я попрошу тетю Лорен сходить и познакомиться с матерью твоей подружки, если для тебя это так важно.
— Ладно. — Она всхлипнула. — Прости, папа.
Рид растерянно моргнул.
— Все хорошо, милая. Наверное. Передай трубку тете Лорен.
— Что опять стряслось? — спросила Лорен минуту спустя.
— Она хочет сходить на вечеринку к подружке на выходных, и сегодня вечером я должен был встретиться с матерью девочки, но я буду работать. — Это была незначительная ложь. Маленькая и белая. И все равно он вздрогнул. Но даже не попытался развернуть машину. — Не могла бы ты отвезти ее туда, чтобы они вместе сделали уроки, и заодно устроить маме допрос третьей степени?
— Мне использовать яркий свет в глаза и резиновые шланги?
Он хмыкнул.
— Развлекись на полную. Я не знаю, когда приду домой.
— Рид, ты расследуешь пожар, в котором погибла социальный работник?
Он поморщился.
— А ты откуда знаешь?
— Да его во всех новостях показывают. Господи, бедная женщина!
— В каких еще новостях?
— Местных. Это у них сенсация номер один. Хочешь, я запишу тебе десятичасовой выпуск?
— Было бы здорово. Не забудь: Бет должна вернуться домой к девяти.
— Рид, я ведь не в первый раз за твоей дочкой присматриваю, — терпеливо заметила Лорен. — Не стоит волноваться о том, хорошо ли я это делаю. Волнуйся лучше о том, что ты будешь делать, если я выйду замуж.
— А что, у тебя скоро шикарная свадьба? — поддразнил он сестру.
— Я серьезно. Очень скоро я съеду. Тебе стоит задуматься о том, кем меня заменить.
— Вот оно что. Ты о том, чтобы я ходил на свидания.
У Лорен всегда хорошо получалось добиваться своего не мытьем, так катаньем.
— Найти хорошую жену куда проще, чем нанять хорошую няньку. К тому же мои биологические часики тикают. Я должна найти себе мужа до того, как их всех разберут. Поговорим позже.
Рид повесил трубку. Лоб его пересекла глубокая морщина. Действительно, что же ему делать с Бет, когда Лорен вылетит из гнезда? Он прекрасно понимал, что не станет жениться, лишь бы получить няньку и горничную в одном лице. Когда-то у него был хороший брак. И, черт возьми, ни на что меньшее он не согласится! Он позволил мыслям уйти далеко, пока его машина неотступно следовала за «Альфа-Ромео» Мии, — уйти в те времена, когда у него была Кристин. Она была идеальной женой. Красивой, умной, сексуальной. Он вздохнул. Да, сексуальной. Надо запретить мыслям уходить от реальности, ведь они постоянно возвращаются к сексу.
Но когда он так устал, очень трудно контролировать мозг, а еще труднее контролировать тело. Он до сих пор помнил все очень четко. Как она выглядела, каково это было — заниматься с ней любовью в ночной тишине. Касаться ее кожи, ее волос. Как она шептала его имя, прижимаясь к нему в преддверии оргазма, умоляя отнести ее к солнцу. И каково это было — ощущать, как она кончает, и кончать вместе с ней. Но больше всего он вспоминал тот потрясающий покой, который окутывал его потом, когда он прижимал ее, уютно свернувшуюся, к себе.
Постой-ка. Что-то в этих воспоминаниях пошло не так. Что-то изменилось. Рид часто заморгал, стараясь снова сконцентрироваться на габаритных огнях впереди. Ух ты! Он разволновался, снова заморгал, но картинка в его воображении осталась прежней. Женщина в его мысленном путешествии вовсе не была высокой и темноволосой, ее тело не было хрупкой фигурой танцовщицы. Женщина в его мечтах была блондинкой. Тело у нее было сильным и приземистым. Ее грудь… ноги… другими. Глаза у нее не были темными и таинственными. Они были широко распахнутыми и ярко-синими, как летнее небо.
