Ну уж нет!
— Миа, мне нужно поговорить с тобой о Холли Уитон. Это важно.
Она остановилась в полутора метрах от Рида, спиной к нему.
— Мне действительно неважно.
Он вздохнул.
— Думаю, это будет для тебя важно.
Она устало повернулась к нему.
— Что она натворила?
— Твой уход с пресс-конференции сегодня утром не прошел незамеченным.
Она закрыла глаза.
— Черт!
— Ей известно о женщине, которую ты преследовала, известно, что она важна для тебя. Холли снимала толпу, и на видео есть та женщина. Я подумал, что тебе нужно об этом знать, чтобы быть наготове.
Она открыла глаза и прищурилась.
— Черт возьми, ненавижу эту стерву!
— Должен заметить, она относится к тебе точно так же. Но за что она тебя так не любит?
— Мы вели дело об изнасиловании и убийстве ребенка, и она пыталась соблазнить Эйба, чтобы он дал ей эксклюзивное интервью. Ей было наплевать, что Эйб женат. И мы с Эйбом решили: лучший способ стряхнуть Уитон с его загривка — дать эксклюзивное интервью кому-то другому. Мы обратились к Линн Поуп из «Чикаго он зе таун».
— Я видел ее на экране, но лично мы не встречались.
— Линн — дама первый сорт. Я ей доверяю. Когда Холли обо всем узнала, то подала Спиннелли официальную жалобу, но он, разумеется, поддержал нас. И когда журналисты стали охотиться уже за ним, он дал эксклюзивное интервью Линн. В общем, Холли обвиняет меня в попытке разрушить ее карьеру.
— Но почему именно тебя?
— Потому что мужчины в принципе не способны отвергнуть ее по собственной инициативе, а значит, их настроила против нее я. Она представляет собой угрозу. — Миа вздохнула. — И еще прекрасно умеет обнаруживать нужную ей информацию. Большинство мужчин действительно не способны отказать такому милому личику. И еще менее способны сопротивляться короткой юбке или вертлявой заднице.
Рид понял, что в последней фразе прозвучал скрытый комплимент: ведь он устоял перед соблазном. Но было во всей тираде что-то еще: признание, что сама Миа Митчелл не обладает аналогичными качествами, а следовательно, не так желанна. И это разозлило Рида, поскольку он являлся живым и нетерпеливым доказательством того, насколько Миа на самом деле желанна.
— Никто не знает о твоей связи с той блондинкой, кроме мужчин, присутствовавших на совещании. Я не скажу ни слова. Спиннелли, Джек и психиатр — тоже.
Она прижала кончики пальцев к вискам.
— Я знаю. Я очень благодарна тебе, ведь ты специально приехал, чтобы обо всем мне сообщить. Мне правда очень жаль, что я наорала на тебя.
Риду хотелось подойти к ней. Обнять ее, прижать к себе и не отпускать. Но она уже два раза оттолкнула его, и он боялся, что оттолкнет и в третий. И выгонит. Поэтому оставался на месте, по-прежнему держа руки в карманах.
— Ничего страшного. — И с некоторой долей юмора он добавил: — Если бы я знал, как сильно ты ее ненавидишь, я бы дал тебе возможность получить ордер.
Уголок ее рта грустно приподнялся.
— Я знала, что ты джентльмен.
Ты уже произнес свою реплику. Теперь уходи.
Но его ноги не желали двигаться с места. Он не мог уйти сейчас, когда у нее вид побежденной.
— Миа, я уже три дня за тобой наблюдаю. Тебе не наплевать на жертвы. Ты переживаешь, что им пришлось страдать. Хочешь добиться для них справедливости. Ты заботишься о родственниках жертв. Даешь им поддержку, оказываешь уважение. Для меня это очень важно. Куда важнее образа «белой и пушистой», и уж тем более — «вертлявой задницы в мини-юбке».
Она серьезно и внимательно смотрела на него — по-прежнему с расстояния в полтора метра.
— Спасибо. Это самые приятные слова, которые я когда-либо слышала.
Теперь можно уходить. Черт побери, да уходи же!
Но он не двигался с места.
— Хотя в короткой юбке ты бы выглядела ничуть не хуже.
Ее глаза вспыхнули, и у него душа ушла в пятки.
— Вторая по приятности фраза.
Рид осторожно сделал шаг вперед. Миа не двигалась, но он заметил, как отчаянно бьется жилка у нее на шее. Вытянутые вдоль тела руки то сжимали кулаки, то разжимали, и он вдруг понял: она нервничала в его присутствии! От этого открытия он испытал прилив гордости и смелости.
— Насчет вчерашнего… — продолжал он. — Я сбил тебя с ног.
Она вздернула подбородок.
— Я в курсе. Я там тоже была.
— В меня не стреляли с тех самых пор, как я демобилизовался. Рефлексы уже немного покрылись ржавчиной.
Она щелкнула языком.
— Не все.
Именно такого откровения он и ждал.
— Значит, ты заметила.
— Не заметить было трудно, — сухо призналась она. — Так что это было — рефлекс или проявление интереса?
К ней вернулись обычные самоуверенность и самоконтроль. И почему-то то, что последовало дальше, показалось более… справедливым. Если бы он воспользовался преимуществом, пока она была грустной и побежденной, ни о какой справедливости не было бы и речи.
— А если я скажу, что и то и другое?
— По крайней мере, это честно. — Она помолчала, спокойно глядя на него. — Ты мог бы подождать до завтра со своей новостью о Холли Уитон. Почему ты приехал именно сегодня?
Пока он обдумывал ответ, время словно остановилось, а затем резко рвануло вперед — он в два шага покрыл разделявшее их расстояние. Положил ладонь ей на затылок, запустил пальцы в ее волосы и сделал то, о чем мечтал вот уже несколько дней. Когда его губы коснулись губ Мии, он почувствовал, как она напряглась, но в следующее мгновение уже обвила его шею руками, приподнялась на цыпочки и ответила на поцелуй.
По телу у него прошла дрожь — дрожь облегчения, дрожь освобождения. Он уже очень давно не держал так женщину. Долгое время не ощущал вкус женских губ, не чувствовал страсть и капитуляцию в ее отклике. Поцелуй оказался таким сладким. И таким знакомым, словно Рид уже был на этом месте, поступал так прежде. Памятуя о ее ушибленной щеке, он целовал ее куда нежнее, чем ему хотелось, и гораздо непродолжительнее, чем мечталось. Стоически проигнорировав свернувшееся пружиной желание внизу живота, он закончил поцелуй, но продолжал прижимать ее к себе.
— Я не был уверен, что ты тоже этого хочешь, — признался он. — Ты ведь постоянно отталкивала меня.
Она прислонилась лбом к его груди.
— Знаю.
Миа произнесла это так устало, что он отстранился и заглянул ей в глаза.
— Почему ты отталкивала меня?
— Потому что не хотела хотеть этого. Но все равно хочу.
