Я выбрал правильный ключ и отпер дверь. В нос ударил едкий и горький запах, словно из сточной канавы.
— Что там?
— Игрушки. Радха, Марта и… нет, кажется, Марты уже нет. Они все на одно лицо, особенно после нескольких месяцев в подвале.
— Вы и меня собираетесь там запереть?
— Ну не могу же я позволить тебе разгуливать по дому? Двери — штука дорогая.
Он приставил к моей спине пистолет — холодную металлическую трубку.
— Спускайся.
Ступеньки были крутые и узкие, и мне, чтобы не упасть, приходилось держаться за перила. В дальней стене, на самом верху, я увидел маленькое грязное окно, но свет через него проникал слабый, а мои глаза еще не приспособились к темноте. Я не видел абсолютно ничего, пока не спустился до середины лестницы, — в этот момент Форман у меня за спиной щелкнул выключателем.
— Стой, — велел он.
Резкий желтый свет залил помещение внизу. Я разглядел четыре грязные изможденные фигуры, съежившиеся, как увядшая трава. Это оказались одетые в тряпье женщины, три из них прятали лица. Я видел бетонные стены подвала, сточную трубу в углу, к которой женщины были прикованы цепью, а на потолке — несколько крюков. Подразумевалось, что пол тоже бетонный, но его покрывал слой грязи, мочи и крови. В углу я заметил доски, на которых стояли три невысокие металлические бочки.
— Это мои игрушки, — прошептал на ухо Форман. — Они пережили первые испытания. Наша общая подружка Стефани вряд ли к ним присоединится.
— Почему?
— Слишком слаба. Она мне быстро надоест. А вот эта — моя любимая.
Он показал на женщину в дальнем углу — единственную, которая осмеливалась не закрывать лицо. Она уставилась на нас негодующе.
— Посмотри на нее, — сказал Форман, — просто ждет не дождется. Мне пора возвращаться в участок, но… время еще есть. Возьми ключи и приведи ее ко мне.
— Я не собираюсь вам помогать.
Форман ткнул меня в спину пистолетом, и я потерял равновесие. Я схватился за перила, едва удержавшись, но он рукоятью ударил меня по пальцам. Я рефлекторно разжал руку и полетел вниз, сильно стукнувшись головой о деревянные ступеньки. Потом я приложился спиной о жесткий цементный пол, и у меня перехватило дыхание.
— Не смей больше возражать, — ровным голосом произнес Форман. — Другие игрушки хорошо выучили этот урок.
Я поднялся на колени, застонал и посидел несколько секунд, дожидаясь, пока не перестанет кружиться голова. Потом ухватился за перила и встал.
— Отлично, — сказал Форман. — А теперь приведи мне ее.
Я направился к ней, осторожно переступая через кучи мусора и разбросанные банки собачьей еды. Когда я проходил мимо, женщины по очереди вжимались в стену. Они были на грани истощения, заросшие грязью, одежда прохудилась, и под ней я видел покрытую шрамами кожу, обтянувшую торчащие ребра.
Четыре женщины находились в подвале и не меньше двух наверху; весь этот дом даже для меня был вместилищем ужаса и почти осязаемой ненависти. Как Форман это выносил? Если верить тому, что он наговорил мне, его эмоциональный приемник невозможно выключить, он работал постоянно, и Форман всегда чувствовал тех, кто рядом с ним. Вероятно, поэтому он и остался на лестнице, а меня послал за жертвой; внизу ему становилось плохо.
Сумею ли я использовать это против него?
Я приближался к женщине в углу, а она смотрела на меня, как тот кот на складе. Кожа у нее была темная, но точно определить ее происхождение я бы не взялся. Она выглядела чуть старше Лорен, но с учетом положения, в котором она оказалась, я мог ошибаться.
— Это вы? — тихо сказал я, становясь перед ней на колени.
— Идите к черту.
— Кто та несчастная в стене?
Женщина настороженно посмотрела на меня:
— Кто?
— Наверху, — прошептал я, снимая с нее цепь медленно, чтобы затянуть разговор. — Там наверху в стене замурована женщина.
— В какой стене?
Я помедлил.
— В пыточной.
— Я не понимаю, о чем вы.
— Вы наверняка ее видели.
— Кто вы?
— Меня зовут Джон Кливер.
— Больше нет. Теперь вы один из нас. Или, может, вы нечто другое. — Она прищурилась. — Мы — игрушки, а вы — домашний зверек.
— Кончай возиться, Джон, — сказал Форман.
— Послушайте, — спросил я, — как вас зовут?
— Радха.
— Радха?
— Я индуска, — огрызнулась она.
— Хорошо. Поймите, у нас мало времени. Я думаю, что смогу убить его, но мне нужна ваша помощь.
— Ничего не получится. Он только отыграется на нас потом.
— Он отыграется на мне.
— Не глупите. Вы сломали дверь в чулане и бог знает что еще, а кого он наказывает теперь?
Я покачал головой:
— Он никого не накажет. Ответьте, как он выводит вас отсюда, когда меня нет? Как он выводит других?
— Какая вам разница?
— Ответьте, он спускается сюда?
Она фыркнула и посмотрела мне за спину:
— Вон он стоит на лестнице — он может делать что хочет.
— Да, но он спускается сюда? — Я заглянул ей в глаза, побуждая сосредоточиться. — Мне необходимо знать, спускался ли он сюда и что при этом происходило.
Она взглянула поверх моего плеча:
— Он теряет терпение.
Она потерла пальцами жуткие шрамы на груди.
— Отвечайте, — взмолился я.
— Конечно спускается, — фыркнула она. — Или думаете, мы сами поднимаемся к нему?
— А он не пугается, когда приходит сюда? Как он выглядит, нервно? Может, дрожит?
— С чего ему нас бояться? — спросила Радха. — У него пистолет, а мы в цепях. И как такой идиот собирается его остановить?
Она кипела от гнева. Так-так.
— Это вы, — догадался я, незаметно оглядываясь. — Вы злитесь, и он цепляется за вашу злость.
— У меня много поводов злиться.
Вот почему Радха была его любимицей: у нее сильная воля, она сердится, и он держится за нить ее ярости, тогда как страх остальных вынудил бы его бежать. Именно поэтому он бежал от Стефани ночью — она испытывала один лишь ужас, и он передался Форману. Он пришел ко мне, чтобы успокоиться.
— Вы не должны позволять себе злиться, — сказал я. — Вы должны бояться, и я тоже. Это единственный способ.
— Он идет, — заметила Радха.
— Он может сосредотачиваться на одной эмоции и игнорировать другие. Так он нашел меня в доме, хотя получал от вас массу противоречивых сигналов. Он умеет игнорировать их…
