– Вышибай – мне уже все равно.
– С каких это пор? – удивилась я, отступая на шаг и держа его на мушке.
– Ты кто такая? Где все остальные?
– Не важно.
– Ясно. Ты их убила. Значит, ты и есть настоящая Пантера? – губы его скривились в усмешке. – А мыто думали, почему она не сопротивляется. Я сразу догадался, что здесь что-то не так. С самого начала не верил.
– Зачем же вы ее так мучили, если она не сопротивлялась? Десять здоровых мужиков одну девчонку… Это ты во всем виноват! – я замахнулась пистолетом.
– Нет! – он в страхе отшатнулся к стене. – Я не хотел этого! Но… – он отвел глаза в сторону, – она это заслужила.
– Чем же, подонок? – сквозь слезы прокричала я. – Чем она могла заслужить такую участь?!
Он вдруг уронил голову и всхлипнул, совсем как ребенок.
– Она мне все рассказала.
– Что рассказала?
– Это она убила Ирину и моего сына…
– Что?! – мне показалось, земля уходит из-под ног. – Я не верю…
– Я тоже сначала не поверил, но это так, – плечи его затряслись от рыданий. Немного успокоившись, он тихо заговорил:
– Она хотела отомстить Ирику за то, что та ребенка в детдом сдала. Она ее возненавидела за это, потому что сама из детдома. Уговорила ее забрать сынишку и отдать ей на воспитание, сказала, что будет ему как мать, что дома пацану будет лучше. Ирик не захотела.
Тогда она пригрозила ей, что все расскажет ее мужу, и та согласилась, забрала ребенка из детдома и отдала Катерине. А через несколько дней, вчера, кажется, Ирик почему-то передумала, приехала и стала требовать его обратно. Они разругались, началась потасовка, и в суматохе Ирина случайно толкнула Ромку…
– Витька с дрожью вобрал в себя воздух и покачал головой. – Господи, как глупо все… В общем, Ромка ударился головой об угол стола и мгновенно умер. Катерина рассвирепела, схватила Ирика за волосы и тоже об этот угол головой… Убила ее, короче. Они до сих пор там, в квартире на Кутузовском, и лежат – Катя сбежала оттуда, другую сняла. Так-то вот…
Он замолчал. Я стояла, ошеломленная и растерянная, и не знала, что и думать. Одно мне теперь стало ясно – почему Катя решила умереть. Жить после такого не каждый сможет.
– Зачем она тебе это рассказала?
– Чтобы я сына своего не искал.
– Но ведь не Катя его убила, – пробормотала я.
– Если бы не она, ничего бы не было, все были бы живы. – Он с тоской посмотрел мне в глаза и добавил:
– И я тоже.
– Ты ведь пока жив.
– Пока… – он с горестной усмешкой покачал головой. – Я жил только ради сына, а теперь мне ничего не нужно. И потом, ты ведь все равно убьешь меня сейчас, чтобы свидетеля не оставлять. Все будут думать, что Пантера мертва, и тебя никто уже искать не будет. Правильно?
– Ты не оставляешь мне выбора, извини.
– Ничего, я тебя понимаю… – он с мольбой поднял на меня глаза. – Послушай, отвези меня к ним, а? А потом можешь прикончить. Катя мне адрес сказала. Я попрощаться хочу. Я ведь любил Ирика и до сих пор люблю. Очень тебя прошу. Клянусь, что не сбегу никуда – некуда мне бежать да и незачем, – голос его дрогнул. – Пожалуйста…
– Поехали.
…Мы вошли с ним в квартиру на Кутузовском проспекте, открыв дверь, найденными в Катиной сумочке ключами, и остановились в просторной прихожей, больше напоминающей своими размерами фойе Большого театра, только в отличие от последнего здесь не было хрустальных люстр и колонн, а висела на стене обычная деревянная вешалка, стоял шкаф для обуви, над ним зеркало с полкой для телефона и разной мелочи, а рядом старая табуретка. Пол был паркетный, давно не полированный, высокие потолки были оклеены обоями. По дороге сюда мы остановились в лесу около ручья, я умылась от крови и переоделась в чистое платье, которое всегда держала про запас в машине.
– Ну, иди, прощайся, – я кивнула на дверь в комнату, в которой был виден лишь краешек дивана и окно. – Мне туда заходить что-то не хочется.
Воровато взглянув на меня, он ссутулился, втянув голову в плечи, и осторожно двинулся к комнате, держа под мышкой пухлый пакет с вырученными за меня деньгами. Я не стала их отбирать у него – пусть потешится напоследок. Все это время я держала руку в своей сумочке, где лежал пистолет. Конечно же, я не думала, что он вдруг нападет на меня и сбежит – в крайнем случае я бы и без пистолета с ним справилась, – но так было проще дать ему понять, что я не верю ни одному его слову и нахожусь в состоянии полной боевой готовности.
Он подошел к двери и замер, увидев там что-то. Лицо его напряглось, на скулах заиграли желваки, он сжал губы до синевы, но они все равно предательски задрожали. Несчастный парень, никому не пожелала бы увидеть такое. Но он сам захотел, и я не могла отказать ему в последней воле. Я еще не знала, как убью его, но мне точно было известно, что я это сделаю, ибо он был прав: свидетеля оставлять я не могла. Вольно или невольно Катя своей безрассудной выходкой спасла меня от разоблачения, и было бы глупо не воспользоваться этим. Федя, который так ничего и не понял, будет думать, что Пантера от него поехала к бандитам и они ее все-таки убили. Вся остальная бандитская братия, которая уже успела услышать о поимке Пантеры, решит, что перед своей смертью я успела уложить несколько человек, а потом умерла сама от нанесенных ран. И все, Пантеры больше не будет, ее похоронят и о ней забудут, как о страшном кошмаре.
И даже если кто-то и узнает меня случайно, я всегда могу сказать, что обознались – мало ли похожих девушек на свете?
И для того чтобы все это сработало, мне необходимо было убить Витьку. У меня не было к нему никакой жалости, он не вызывал во мне никаких чувств, кроме омерзения, и я была уверена, что его место – на том свете. По крайней мере, там он уже не сможет делать подлости другим, чем привык заниматься здесь и ни на что другое уже не способен. Хорошо, что в нем еще остались хоть какие-то человеческие чувства, пусть немного запоздалые, но все же.
Он ступил в комнату, и мне пришлось тоже подойти к двери, чтобы не упустить его из вида. После того, что мне уже довелось увидеть сегодня, эта картина не произвела на меня сильного впечатления, хотя зрелище было не из приятных. На покрытом темными пятнами ковре около журнального столика у мебельной стенки в неестественной позе лежала молодая женщина. Все лицо и длинные черные волосы ее были в запекшейся крови. Платье на груди было разорвано до самых трусиков, был виден черный бюстгальтер. Витька присел перед ней на корточки, провел дрожащей рукой по волосам и прошептал еле слышно:
– Ну, здравствуй, Ирик. Вот мы и свиделись…
Я не стала слушать, что он там говорил ей дальше – меня занимало другое: я нигде не видела тела ребенка. Я прошла в комнату, заглянула за диван – пусто. Под диваном тоже никого не было. Это показалось мне по меньшей мере странным. Может, Катя спрятала куда-то мертвое тело? Но зачем это ей понадобилось, тем более что сбегала она отсюда в спешке. Я осмотрелась вокруг.
