— Зойка-шалава, — тяжело вздохнул дед. — И ейный Григорий. Они завсегда вместе ездят. Теперича скоро вдвоём в баньку пойдут.
— А где, говоришь, банька?
— За сараем, видишь, где дым из трубы идёт. Там у них с огорода ещё дверь есть — дрова через неё носят. — Он тоскливо покачал головой. — Ой, девка, худо тебе будет…
— Помолись за меня, деда. — Закинув на плечо ружьё, я пошла к двери.
— Так хоронить нужно иль как? — послышалось за спиной жалостливое, и я обернулась.
— Нет, просто позвони…
Банька была что надо. Внешним видом она чем-то напоминала крематорий — большое кирпичное строение с длинной чёрной трубой, из которой валил густой дым. На задней стене окон не было, только небольшая деревянная дверь, рядом с которой громоздилась поленница дров. Лёжа в картофельной ботве на огороде, я выжидала, прислушиваясь ко всем звукам. Дверь открылась, из неё вышел один из тех, кто преследовал нас в лесу, набрал дров и скрылся. Почти сразу появился опять, набрал ещё дров и опять скрылся и больше не появлялся. Судя по всему, баню уже раскочегарили докрасна и пришла пора готовить веники. Добравшись ползком до двери, я поднялась на ноги и приложила к ней ухо, взяв ружьё на изготовку. Внутри было тихо. Приоткрыла дверь, заглянула и увидела что-то вроде небольшого коридорчика, в котором стояла лавка, а на ней лежали сухие берёзовые веники. Одна дверь была открыта и вела во двор, а другая, видимо, в саму баню. Чьи-то голоса и музыка слышались со двора, кто-то громко насвистывал где-то совсем рядом, но из бани не доносилось ни звука. Открыв дверь пошире, я шагнула внутрь, в предбанник, где, очевидно, развлекались в перерывах между парилкой и бассейном Зойкины прихлебатели. Шикарно, ничего не скажешь! Стены и потолок отделаны светлым деревом, такого же цвета и стол со стульями, и вся остальная мебель. На столе самовар, чашки, рюмки, тарелки и прочая белиберда. Здесь и холодильник, и телевизор с видиком, и два кожаных дивана, и даже спортивный тренажёр в углу. Дверь в противоположной стене вела в парилку, которая оказалась в чисто русском стиле: полки, котёл с водой, раскалённые докрасна камни для пара, дымящиеся веники в тазике с кипятком и запах, головокружительный запах распаренной берёзы. Здесь стояла адская жара, как в домне, и царил полумрак, что мне было на руку. У меня уже созрел гениальный план, но я и не сообразила поначалу, что претворять его в жизнь мне придётся при такой кошмарной температуре. Но только здесь я могла добиться своего, если, конечно, дед ничего не перепутал и Зойка пойдёт париться. Сунув ружьё в самый тёмный угол около котла, я быстро разделась, спрятала в тот же угол одежду, подошла к маленькому запотевшему оконцу, выходящему во двор, и стала поджидать виновницу всех моих несчастий. Тело моё быстро покрылось потом, и через минуту мне уже показалось, что поры выворачиваются наизнанку и сползают по мне вместе с водой. И как они только выдерживают в этом аду? Видать, привыкшие, вот только где они привыкли, откуда они вообще сюда приехали и какое отношение имеют к сыну Виктории Романовны — это мне ещё предстояло выяснить. По двору ходили бандиты, но никаких признаков несчастного Валерика не было. Интересно, жив он ещё или Зойка уже дала команду лишить его детородного органа, за целостность которого так волновалась себялюбивая мамаша…
Дверь веранды открылась, и на крыльцо выпорхнула Зойка. В лёгком халатике, с распущенными волосами и банным полотенцем на плече она выглядела весьма привлекательно. Я ещё раз подивилась её природной красоте. Было в ней что-то и вправду ведьминское, таинственное, сильное и властное, все движения естественны и уверенны, а огромные глаза так и сверкали в лучах заходящего солнца. Пожалуй, ей могла позавидовать любая фотомодель из парижских журналов, но, разумеется, до меня ей ещё далеко. За ней в роскошном махровом халате и тапочках шёл Григорий — настоящий исполин, редкий красавец, Бельмондо российского розлива. Почти на две головы выше её и в пять раз шире в плечах. Волосатая грудь мощно вздымалась под халатом и напоминала лицевую броню танка. Каюсь, я даже слегка позавидовала этой Зойке.
Весело смеясь, они двинулись к баньке, держась за руки. Идиллия, мать их! Ничего, сейчас мы её разрушим… Плеснув на камни воды, чтобы было побольше пара, я набрала полный ковш кипятка из котла, поставила его на средний полок, на случай неадекватной реакции хозяев на моё появление, а сама легла с самым независимым видом на верхний, как Диана, устремив томный взор к дверям.
В предбаннике послышался шум открываемой двери, весёлый голос Григория и звонкий девичий смех. Ещё минута — и в парилку вошла обнажённая Зойка. За ней в таком же виде — Григорий. За паром они не сразу меня разглядели, да и не смотрели никуда, только друг на друга, зато я их видела прекрасно. Впрочем, в основном я глядела, как загипнотизированная, на то, что просто не могло не приковать женский взгляд, — на громадную сущность Григория. У меня аж мышцы свело внизу живота от такой потрясающей картины. Видела я в своей жизни мужиков, но чтобы такое! Все-таки счастливая она, эта Зойка, небось пользуется всем этим добром, когда и сколько захочет. Вот и сейчас, только вошли, она тут же ухватилась руками за эту сущность и стала баловаться. Парень довольно замычал, мышцы его заходили ходуном, он весь напрягся, потом подхватил девушку на руки и понёс к полкам. В следующий момент мутные глаза его повстречались с моими. Он поначалу чуть не выронил от неожиданности свою трепещущую ношу. Глаза его округлились, брови удивлённо поднялись, он бережно опустил блестящее от пота тело Зойки на нижнюю полку и распрямился всей своей статью, ничуть не стесняясь собственной наготы.
— Ну иди же ко мне! — капризно потребовала Зойка, хватаясь за его вздыбленную гордость.
— Ты кто такая?! — рявкнул тот так, что банька зашаталась и чуть не развалилась.
Зойка подпрыгнула на полке и тоже закричала:
— Ты что, спятил, козёл?! Чего разорался?!
Но, увидев его взгляд, застыла, потом медленно повернулась в мою сторону. И тут же вскочила на ноги, и глазищи её поползли на лоб.
— Ни хрена себе! — протянула она. — Гоша, это ещё кто?
— Вот и я спрашиваю, — грозно прорычал тот, по-бычьи наклоняя голову. — Кто ты такая?
— Здрассьте вам с кисточкой! — весело проговорила я, садясь и свешивая ноги с полка. — Вам Толик разве ничего не сказал? Вот поросёнок! — Я огорчённо скривилась. — Сам привёз сюда, красивых слов наговорил, сказал, иди в баньке помойся, а теперь ко мне ещё и претензии? Хорошенькое дело! А вы-то сами кто?
Они ошарашенно переглянулись. Зойка процедила:
— Вот мудак этот Толян! Какого черта он ещё тут устраивает? Забыл, кто в доме хозяин? Иди, вставь ему, барану! — Её глаза зло сверкнули.
— Да ладно, давай уже мыться, — нарочито небрежно бросил Григорий, жадно облизывая мои голые груди глазами. — Она нам не помешает, правильно говорю? — и похотливо подмигнул мне.
Зойка взвилась до потолка:
— Пошёл вон, кобель!!! Я сказала! — и замахнулась на него кулачком.
Тот испуганно дёрнулся, попятился к дверям и залепетал:
