— Археологи-негры, что ли? — предположила Аня.
— Ха-ха. Это совсем не так. Негры, хе-хе! Совсем это и не негры, и вам следовало бы знать об этом, Анночка. Так вот, «черные археологи» — это люди, которые занимаются раскопками, скажем так, в корыстных целях. Ради чего проводятся обычные раскопки? Ради спортивного азарта или приятного досуга, как в вашей компании. В научных целях, наконец. А «черные археологи» все свои находки сбывают, и сбывают за очень хорошие деньги. А здешние места мно-о-ого чего хранят!
— Деньги? — переспросила Аня. — Да какие там могут быть деньги? Я не думаю, что все выкопанное нами хоть чего-то стоит. Вот только однажды Саша Ракушкин выкопал золотую древнегреческую монету, вот она представляла собой определенную ценность. Да и то потом ее спер Штык и сделал себе из нее три зубные коронки. Теперь он хвастается, что у него самые древние зубы в мире, аж две тысячи лет!
— Золотая монета, коронки. Вот видите, уже немало. А какими приспособлениями вы пользуетесь при вашей работе? Ну, Анночка?
— Какими приспособлениями? Ну, лопатка, нож, кисточка там иногда… а что?
— Лопатка, кисточка. Допотопные методы. Но вас можно понять, потому что вы копаете не из-за находок, а получая кайф от самого процесса. Особенно под вино-то. А «черные археологи» используют современное оборудование.
Земля хранит много тайн, некоторые из них не такие уж и древние. К примеру, оружие времен Второй мировой. Знаете, сколько его можно выкопать в местах ведения боев, а они тут велись повсеместно? Вот то-то и оно, что не знаете! А Родион приводил мне кое-какие цифры, он-то этим интересовался. А древние артефакты? Тут, под нами, есть много такого, за что платятся большие — что характерно, современные — деньги. Надо только знать, кому продать. Потому-то одиночек среди «черных археологов» и не бывает, все они действуют слаженно и подчиняются одному центру. Понимаете меня?
— То есть, — отозвалась я, — то есть вы полагаете, что существует некая археологическая мафия, которая контролирует все раскопки в исторически привлекательных местах, так, что ли?
— Вот я слышу очень точную формулировку! — даже обрадовался Егерь, снова молодея и превращаясь в моего попутчика Сему Моисеенко, шарахавшегося от старушки-ксенофобки. — Примерно так оно и есть. Все побережье поделено «черными археологами». И что самое характерное — все, кто занимается раскопками, должны соотнестись с «археологическими» папиками, чтобы потом не было проблем.
— Подождите, — проговорила Аня. — Вы хотите сказать, что я вот уже много лет езжу сюда и занимаюсь этими раскопками… под наблюдением местных мафиози, что ли?
— Именно это я и хочу сказать.
— Но я ничего подобного не слышала!..
— Все приходится когда-то слышать в первый раз. А если Родион занимается расследованием второй год, значит, ситуация имеет больше чем местное значение. Понимаете, девушки мои дорогие?
— И что, действительно можно получить такие большие прибыли от этих раскопок? — спросила я.
— Да как вам сказать, Машенька… Родион говорил, что, по его сведениям, только за три месяца, истекших с момента открытия сезона, в области было выкопано, приведено в готовность и реализовано триста или четыреста единиц боевого оружия. А это вовсе не такая рухлядь, как могло бы показаться: на черном рынке и «маузеры», и «шмайссеры» берут охотно. А ведь еще есть и холодное оружие, уцелевшее от Русско-турецких войн и походов Суворова! Это все здесь, рядом, под ногами! И это только одна, малая статья доходов археологических «отцов». Оружие тут еще не главное, да и стоит ржавый автомат долларов сто, не больше. Упор делается на ископаемые раритеты, потому что тут цены могут упираться в бесконечность. Когда роет одиночка или небольшая группа — что они там могут нарыть, в самом деле? Но когда «черных археологов» тысячи, то тут уж совсем другая арифметика. Недавно я прочел в газете, что в Крыму был ментовский наезд на «черных», так там… Да вот я сейчас прочитаю.
Он выудил из ящика старого разваливающегося стола газету и, развернув ее, прочитал:
— «Античные амфоры, краснофигурная и чернофигурная лаковая керамика, монеты и украшения составили впечатляющую экспозицию, премьера которой состоялась в конференц-зале здания ГУ СБУ в Крыму. По мнению специалистов Республиканского комитета по охране культурного наследия, от таких экспонатов не отказался бы ни один европейский музей».
— Вот такие дела, Машенька, — проговорил он. — А тут пишут, что стоимость конфискованного составила… ну как вы думаете?
— Не знаю.
При том, что это было за день добыто, — авторитетно проговорил Сема Моисеенко, — разрыли всего-то три скифских могильника и еще пласт древнегреческий… в общем, нарыли ребята на сто тридцать тысяч долларов! А вы говорите, что мелочь, Штыку на зубы! Это только на первый взгляд мелочь, — продолжал он, распаляясь все больше и больше. — Тут взгляд знатока нужен! Вот, к примеру, в позапрошлом году Штык отрыл какую-то безделушку, показавшуюся ему ерундой. Он ее выбросить хотел, да Родион придержал, мне принес. А я таки что же? Разглядел!
Оказалось… ну и что же вы думаете? Оказалось — это бронзовая византийская пряжка VIII века, аналогов которой в мире нет. Не находили еще такого, вот! Да любой приличный западный коллекционер за эту пряжку такие шекели отвалит, боже ж ты мой! — продолжал он, переходя на прежнюю пародийно-местечковую еврейскую речь. — Сейчас же эта пряжка лежит в Симферопольском музее краеведения! И оценена она в две тысячи долларов, так я вам скажу, что на любом мало-мальски приличном аукционе даже стартовая цена перекрыла бы названную вдвое или втрое. А Штыку что? Дали голубчику разве что почетную грамоту за находку. Он вспрыснул награду, с тех пор и не останавливается. Так что, дорогая моя Машенька, — продолжал вещать Егерь, все более взвинчиваясь, — зря вы говорите, что это — пустяки. Раскопки, кладоискательство, «черная археология» — это, понимаете ли, хорошо отлаженный бизнес. Он контролируется криминальными группировками и приносит, милочки мои, баснословную прибыль. А тут им самое раздолье, потому что Николаевская область нафарширована древнегреческими поселениями, тут ведь находится легендарная Ольвия! Ольвия, вы представляете! Для археолога это звучит, как для литератора — Пушкин или Шекспир! Вот и ищут. Искатели эти, не вы, а те, «черные», вооружены суперсовременными и чувствительнейшими металлодетекторами. Ме-талло-де-тек-торами! — потряс он в воздухе указательным пальцем. — А еще системами связи и информаторами из числа нищих ученых-археологов. Вот взять, к примеру, вашего Ракушкина. Что он, много имеет в своем троллейбусном парке? А в археологии меж тем разбирается. Почему бы ему не проконсультировать, скажем, ребят того же Злова? Вот то-то и оно!
— Вы что, полагаете, что из-за этого?..
Точно не знаю, но дело, которое вел здесь Родион, касалось именно «черных археологов». Ничего более, дорогие мои, сообщить не имею, — резко оборвал Егерь и отвернулся.
Аня проговорила:
— И вы что же, думаете, что Ракушкин…
