— Караимский перстень! — воскликнула я.
— Вот именно. Вот именно!! Перстень. Его предъявила Аня и потом положила в тайник. Егерь слышал, как вы пытались методом отсева определить вора. Вы не учли одного: тайник был оборудован против Штыка, и потому именно он мог определить на слух, куда положили перстень.
— Щелчок!
— Вот именно, щелчок панели тайника. Штыку даже не нужно было подглядывать, чтобы узнать, куда спрятан перстень. Лиса знает, где лисий капкан, медведь — где медвежий. Капканы, настороженные не на них, их просто не волнуют. Та же история со Штыком.
— Зачем он взял перстень?
Босс откашлялся.
— Видишь ли, Мария, он искренне полагал, что выкопанные им сокровища прокляты. Он вообще суеверный человек, Штык. И он выкрал его из добрых намерений, чтобы перстень не сглазил вас, и принес к нам. А нам уже хуже не будет. Кстати, сегодня, когда ты его выследила, он убил Кривова потому, что так вышло. Он защищался и защищал вас.
— А кто такой Кривое?
— А это тип с родинкой, который стрелял в тебя из подъезда дома в Нарецке. Тогда он был одет в милицейскую форму.
Я шумно выдохнула:
— Уф-ф! Вам и это известно?
— Я же говорю, у меня хорошая информационная база.
— У нас хорошая информационная база, — вдруг вмешался Сема Моисеенко, сделав акцент на слове «нас».
— Значит, Злов говорил правду, когда утверждал, что меня хотели убить люди Артиста, — сказала я. — Но что я им сделала?
— Это, знаешь, называется «зачистить территорию», — сказал Родион. — Я допустил промашку, предположив, что никого из людей Артиста на свободе не останется. Впрочем, уже не осталось. Сегодня Штык убрал последнего. Злов сам вырыл себе могилу, уничтожив Артиста. Он еще не понимает, что он у меня в руках. Единственный минус, и этот жир-рный минус все перечеркивает — это компрометирующая меня видеокассета.
— Та, в доме Бориса Сергеевича, — прошептала я.
— Да. И Злов уверен в том, что она у него останется, иначе не стал бы ее тебе демонстрировать.
— Вы лучше скажите, что там с сокровищем сталось, — перевела я тему беседы. — Вы, босс, закончили на том, что Штык принес вам перстень. И…
— …и все перевернулось с ног на голову. Я и не думал, что все так просто. Коля Кудрявцев в самом деле взял с собой все ценности. Быть может, он надеялся спасти себя и передать их Артисту, выговорив себе долю. Не удалось.
И когда Коля понял, что с Артистом с самим неладно, то его охватил ужас. Ужас утратить несметное сокровище. Он вообще потерял голову от страха. Иначе я никак не могу объяснить то, что он сделал.
— Что же он сделал? — пробормотала я.
Шульгин пристально посмотрел на меня и отчеканил:
— Он стал глотать сокровище. Перстень за перстнем, камень за камнем, украшение за украшением. Он глотал до тех пор, пока одно из этих украшений не попало ему в дыхательное горло, и он задохнулся. Умер от удушья. Ты ведь, верно, сама склонялась к такой причине его смерти?
24
Что-то блеснуло у меня перед глазами, черная полоса, как на экране забарахлившего телевизора, прокатилась перед мысленным взором и распалась на вихрящиеся темные бурунчики, спиральные полосы и водовороты. Ну конечно! Все так просто! Сразу же стали понятны и загадочные слова Семы Моисеенко, сказанные не так давно на морском берегу и воспринятые мной столь неоднозначно: «…хороня своих мудрецов, люди остаются в дураках. Я не утверждаю-таки, что Николай был мудрецом, но каждый ушедший уносит с собой что-то такое, что-то особое и драгоценное, чего не вернуть. К Николаю это относится в особой степени. Просьба понимать буквально». Каждый ушедший уносит с собой что-то такое, что-то особое и драгоценное, чего не вернуть!!!
— Родион Потапович, — с живостью повернулась я к Шульгину, — вот вы говорите, что только сейчас до конца разрешили эту загадку. А ведь у вас и раньше были серьезные подозрения. Ведь едва ли бы без особых на то причин вы, рискуя если не жизнью, так здоровьем и свободой уж точно, полезли бы в киевский морг. Где вам, очевидно, и поранили ногу, так?
— Совершенно верно, — сказал босс. — Я не мог допустить, чтобы патологоанатом, делая вскрытия, наткнулся на… в общем…
— И вы решили сделать вскрытие сами? — спросила я его в упор. — Проверить, так сказать, свои подозрения?
Шульгин молчал.
— Ну что же, многое становится на свои места, — сказала я, — неудивительно теперь, что вместо Артиста в офис приехала банда отморозков во главе с Гочей. Артист, верно, успел звякнуть, чтобы они забрали оттуда Кудрявцева любой ценой. И цена оказалась очень высока. Вот почему они мочили всех подряд. Понятна и ярость Злова, который чувствовал, что на кону нечто огромное, иначе не стал бы Артист так усердствовать, — но никак не мог узнать Борис Сергеевич, что же за «мясо» на кону. Вот откуда слова Артиста: «Кудрявцев молчал, и я промолчу». Молчание — золото.
— Нет, не так, — торжественно сказал босс, — а молчание золота. Золото всегда имеет склонность молчать. Сколько бы крови на нем ни было. И камни, эти бесценные погремушки из тьмы веков. Коля Кудрявцев подавился этим золотом, этими камнями, и оно, находясь уже в нем, никак себя не выдало. — Молчание. — Честно говоря, я думал, что его найдут, это сокровище. И тут — какая-то мистика: Аня отказывается делать экспертизу, Аня Кудрявцева хоронит мужа — и сокровище уходит вместе с ним.
Вот только этот перстень, этот перстень… — Родион поднял ладонь, и я увидела, что в ней тускло блеснул караимский перстень, таинственно пропавший накануне. — Да, Мария, это действительно впечатляющая история. И конец ей еще не написан. Нужно закончить. Нужно дописать историю. Нашими словами.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что у меня против Злова все козыри, полное досье, а у него против меня — только один. Но это туз.
— Вы говорите о видеокассете?
— Да, о ней.
— Вы хотите ее выкрасть?
Босс потыкал пальцем в свою забинтованную ногу:
— Тридцать шесть швов, Мария. Тридцать шесть швов.
Нет, к сожалению, я пока что лишен удовольствия щекотать себе нервы активными ночными вылазками. А вот ты… ты ведь видела, где Злов хранит кассету, не так ли?
— Да, — сказала я. — Я вас понимаю, босс. Я сделаю, что смогу. Можете на меня рассчитывать. Если бы вы не были так скрытны, то могли бы рассчитывать на меня гораздо раньше.
— Я не хотел подставлять тебя.
— А получилось так, что подставили по полной программе. Этот придурочный киллер с родинкой… Кстати, о киллерах. — Я кивнула на экран телевизора, на который выводилась картинка со скрытой камеры наблюдения перед домом. — Вот и наш чудо-Штык. Маша — дура, Штык — молодец, если перефразировать известное изречение.
