Розенталь принялся давать сложные логические выкладки, перемежая их почему-то примерами из истории. Бубнов на протяжении этого разговора только вертел головой и по-жабьи пучил глаза: вероятно, его снедала ярость в тесном союзе с легкой паникой.
— Впрочем, все наши рассуждения, Иосиф Соломонович, из области чистой логики, — сказала я. — Упражнения в индукции. Окольные пути решения проблемы.
— Ну-у, — протянул Розенталь. — Окольные пути… Окольный путь может оказаться самым что ни есть прямым. По этому поводу есть один еврейский анекдот, и, если вас, Мария Андреевна, не смущает такой специфический юмор, замешанный на, грубо говоря, семитизме, то я могу рассказать.
Я кивнула.
— Все-таки лучше, чем базар этого Ищенко, — пробормотал и Бубнов.
— Так вот, — проговорил Розенталь, — встречаются как-то католический пастор и раввин. Пастор и говорит раввину:
«Вот вы раввин и умрете раввином. А я вот надеюсь со временем получить большой приход, стать богатым прелатом».
«Ну, допустим. А дальше?»
«Дальше я могу стать кардиналом».
«Замечательно. Ну а дальше-таки что?»
«Как что? Кардинал может стать папой римским».
«Все это прекрасно. Ну а дальше?»
«Как это — дальше? Выше папы римского только бог. Не может же человек стать богом?»
Раввин усмехнулся и говорит:
«Ну, как сказать… Одному еврейскому мальчику это удалось».
Я улыбнулась. Бубнов почесал в голове, а потом, колыхаясь массивным животом, захохотал:
— Может, согласно твоему анекдоту об окольных путях, Иосиф Соломонович, не мне баллотироваться в губернаторы Московской области, а тебе — и сразу в президенты?
Я скромно улыбнулась и сказала:
— Какой смысл? Все равно Роман Юрьевич никого не утвердит.
— Что, простите?
А то есть еще один поучительный анекдот, почти исторический факт… м-м-м… шутка. Собираются Сталин, Рузвельт и Черчилль. Рузвельт говорит: «Мне приснился сон, господа, замечательный такой сон. Мне приснилось, что меня избрали президентом всего земного шара». Черчилль говорит: «Мне тоже приснился сон. В нем мне привиделось, что меня избрали премьер-министром всей Солнечной системы». Сталин закуривает трубку и говорит: «Мнэ тоже приснился сон, товарищи. Я нэ утвердил на пост никого из вас».
16
После всего этого мы отправились домой к Бубнову. До этого мне удалось позвонить боссу и в общих чертах обрисовать ситуацию. Родион только шмыгал носом, а потом заявил, что я неплохо подкинула дров для его частной котельной.
Уверена, что, говоря это, он стучал пальцем по своей голове, которая и была поименована «котельной».
…Мы въехали во двор, где жил Бубнов.
— Что-то окна не горят, — проговорил Бубнов, окидывая взглядом фасад своего дома. — Жена в такое время всегда дома. Где это она ходит? А может, уже спать легла? Хотя нет… что-то не похоже на нее.
Я хотела было сказать, что супруга Бубнова не находит возможности сосуществовать под одной крышей с посторонней женщиной, то есть со мной. Но от комментариев воздержалась: это не входило в мою компетенцию. Вместо этого я сказала совсем другое:
— Я смотрю, у вас на всех окнах задернутые шторы или плотно прикрытые жалюзи, Геннадий Ильич. Это очень предусмотрительно.
Бубнов посмотрел на меня и крепко сжал губы.
Было около одиннадцати вечера, когда мы вернулись в дом Геннадия Ильича. Мы — это Бубнов и я, потому что Розенталь вышел за квартал до нужного дома. Я открыла дверь и первая проскользнула в прихожую.
…Вдруг вспыхнул свет, и Геннадий Ильич, ослепленный им, прикрыл ладонью глаза.
— Добро пожаловать домой, Геннадий Ильич! — проговорил сочный мужской голос. В нем звучали жирные дребезжащие нотки, какие присутствуют в голосе толстого повара, аппетитно провозглашающего: «Кушать подано!»
И я увидала в проеме совершенно незнакомого мне мужчину. Судя по лицу Бубнова, он тоже видел этого незваного гостя в первый раз. В руке его был пистолет… нет, не традиционный киллерский пистолет марки «TTV или „беретта“. Пистолет, не снабженный глушителем, но тем не менее стреляющий совершенно бесшумно.
Это был пистолет-шприц, который заряжался ампулами и действовал только при непосредственном контакте с кожей. Но все зависело от содержимого ампулы.
Вряд ли витамин В.
Из противоположного дверного проема показался второй. Он держал более традиционное, но не менее смертоносное и куда более внушительное оружие. Пистолет-пулемет «узи».
Геннадий Ильич захлопал ресницами и попятился к двери.
Его нижняя челюсть отвисла, глаза превратились в бессмысленные оловянные плошки.
— Ну куда же вы, драгоценный, — проговорил второй, с «узи», и вскинул пистолет на уровень остекленевших от ужаса и неожиданности глаз хозяина. — Я еще не договорил. Невежливо как-то.
…Третий появился у нас за спинами — вероятно, он притаился в одежном шкафу, а теперь выполз на место действия. Этот третий — с обычным «Макаровым» — с издевательской улыбочкой ткнул мне в бок дулом, потом — что было еще более отвратительно — прихватил за талию, вероятно, полагая, что меня успокоит и облагодетельствует этот джентльменский жест.
А потом, отвратительно ухмыляясь, начал один за другим закрывать замки, защелкивать щеколды и поворачивать блокираторы входной двери. И выключил сигнализацию.
Та-ак, промелькнуло в голове, кажется, сейчас нас будут убивать. Красочно и с прибаутками. Но не думаю, что это займет много времени.
Человек с автоматическим шприцем окинул нас холодным взглядом, а потом заговорил:
— В общем, так, дорогая моя. У меня в этом маленьком пистолетике ампула б-тубокурарина. В высшей степени замечательного препарата. Впрысну тебе и Геннадию Ильичу, это тебе понравится. Расслабятся все мышцы твоего тела, включая такую занимательную, как сердечная. Думаю, объяснять такой умной девочке, как ты, что именно произойдет с тобой при остановке сердца, не надо. Компоненты этого препарата рассасываются примерно через полчаса после введения, а за это время никто делать вскрытия и тем более давать заключения не будет. Просто не успеет. Потом, на столе у патологоанатома, вас вскроют, установят причину смерти от инфаркта. Если будут исследовать очень тщательно, то установят так называемый синдром «внезапной смерти». Обычно он встречается у младенцев, но порой грешат им и взрослые. Так что не вынуждай нас вести себя грубо… мы знаем, что ты опасная дамочка, но сегодня не твой день. Это не больно.
Бубнов застонал от ужаса.
«Ну ничего, — подумала я. — Еще посмотрим, кто кого. Не думаю, что вы, господа киллеры, предусмотрели все сюрпризы и найдете управу на все имеющиеся у меня в арсенале способы самозащиты… Хотя — на каждого хорошего бойца найдется лучший. Истина в последней инстанции».
