– А больше ты ни о чем не думал? – с расстановкой спросила я.
– О чем? – На его лице появилось легкое удивление.
– Точнее, о ком. О Лиле ты не думал? Ведь она выбросилась с шестого этажа, лишь бы не сказать мне о тебе, не предать тебя.
С жутким стоном ягуар сел прямо на труп Каллиника и схватился за голову:
– Господи… Господи! Значит, там, у этой полоумной старухи… значит, там была ты? Ты, пантера?
Я хотела выговорить «да», но не смогла: это жестокое «да», это утверждение того, что я стала виновницей смерти любимой собственного брата, застряло в горле, как кусок непрожеванного черствого хлеба.
– Она… она была любовницей Факира… – пробормотал Алексей, – он посадил ее на наркоту. А я – я убил ее.
У входа в комнату встрепенулся Родион. Он поднял на нас осоловевшие глаза, в которых чуть ли не в первый раз за все время работы с ним я увидела настоящее удивление, и выдохнул:
– Кровная месть… Акира… татуировка кошачьей лапы на плече. Черт его знает… Средневековье какое-то!
Эпилог
Я позвонила в дверь квартиры номер восемнадцать. Как и недавно, долго не открывали, а потом сильный бас рявкнул:
– Кто там?
Я машинально ответила:
– Я к Екатерине Измайловне.
– Понятно, что не к Василию Петровичу из соседнего подъезда, – точно так же, как в прошлый раз, сообщил бас. – Кстати, его вчера выселили за пьянство. Я спрашиваю, не к кому вы, а кто вы?
– Я Мария Якимова из бюро «Частный сыск».
Дверь распахнулась. На пороге стояла Екатерина Измайловна. Ее морщинистое лицо было суровым, глаза – красные. Она перевела взгляд на стоявшего рядом со мной Алексея и произнесла:
– А это еще кто?
– Мы нашли тех, из-за кого погибла Лиля, – сказала я. – Нашли, Екатерина Измайловна. А это единственный настоящий человек возле вашей Лили. Она любила его.
– Где все те люди? В тюрьме? – сурово спросила старуха, хмурясь и почему-то раскачиваясь взад-вперед.
– Нет, Екатерина Измайловна, – за меня решительно ответил ягуар. – Они не в тюрьме. Они убиты.
Старуха долго смотрела на нас, потом кивнула и тихо сказала, касаясь пальцем уголка глаза, – причем обнаружилось, что нет у нее никакого баса:
– Вот и муж мой, Виктор Кузьмич, говорил, что тюрьма – это не так надежно, как земля.
Я развернулась и отчаянно скатилась с лестницы…
