До выхода из подъезда Сванидзе молчал, а потом его прорвало, причем без своих излюбленных «поясню свою мысль»:
– Мария, да как же ты… да как же вы унижаетесь перед этим уродом? Надо было его в КПЗ… там бы из него душу вытрясли! Признался бы и в чем был, и в чем не был виноват!
– Горячитесь, Берт, – отметила я. – КПЗ для него, конечно, в самый раз. Это правильно. Да только есть у меня в отношении этого милого парнишки наметочка, и хочу я ее проверить. Шансы невелики, но… мало ли что. А если сейчас его арестовать, ну что ж – вспугнули бы его, да и все. А теперь он, если в чем-то и замешан, так потеряет осторожность, я знаю людей этого типа.
– Но как же его на чем-то поймать?
– А я поставила ему «жучки» в квартиру – в комнату и в коридор. Если это пустышка, то приду заберу – все-таки «жучки» новейшего образца, такие ФБР применяет. Дорогие. А вот если что-то засечем, тогда и навестим милейшего гражданина Наседкина, но в другом уже составе. И тогда он запоет по-иному.
Берт кашлянул, и я поспешила добавить:
– Хотя мордобоем ничего и не докажешь, но, честно говоря, кулаки у меня давно так не чесались… Да, кстати: он сказал нам правду. Из двора в самом деле выкатил черный «мерс». Я чуть не врезалась в него под аркой.
Глава 10
За пять дней до…
Наклонившись к самому уху Романа Белосельцева, Николай говорил тихо – хотя, кроме них двоих, в кухне никого не было – и отчетливо:
– Ирина говорила, что ты способен на всякие хитрые фокусы. Что ты если не феномен, то, по крайней мере, нечто вроде экстрасенса и что у вас это семейное. Например, она рассказывала мне, что был у тебя такой трюк с машиной…
– Спокойно, Коля, – произнес Роман. – Не надо… Ты что, хватит! – Возле его безвольно лежавшей на поверхности стола руки появился стакан, на треть наполненный водкой. Роман взглянул – и отодвинул. – Ты, кажется, Коля, не понимаешь ничего… ты, Коля…
– Да все я понимаю, – сказал бородатый неспешно. – Ты уже двое суток у нас на хате живешь. Так что я тебя, можно сказать, изучил до тонкости.
Роман склонил голову к плечу, у него вырвался бессмысленный кудахтающий смех. Ему стало весело:
– Правда? До тон-кос-ти… говоришь? Ну ты, Коля, молодец. Я сам… сам не знаю, а ты, ты – знаешь. Ну, арр-тисст.
– А что про тебя знать? – спросил Николай, и в это время в кухню вошла Ирина с сумкой продуктов. – Я навел справки. Ты из Воронежа, жил там до шестнадцати, что ли, лет, потом переехал в Москву к бабке-деду, поступил в университет, вылетел оттуда, попал в армию, служил-воевал. Потому и странный такой. А вот пьешь ты мало и косеешь быстро, ничего не скажешь. Вот что, Рома, – Николай снова доверительно наклонился к Белосельцеву, – завтра выйдешь на работу, наклевывается у нас сделка одна. А сейчас… Роман, покажи, пожалуйста, ту штуку… не с машиной, так с любым предметом. А?
Белосельцев пробормотал что-то неопределенное: отстань, мол, не до тебя. Перед глазами у него плыли круги, нарастал странный гул, как будто с далеких гор сходила снежная лавина. Роман прекрасно отдавал себе отчет в том, что он в Москве, что тут нет никаких гор и что это необычайно реальное ощущение их близости и ощутимого гула лавины просто наиграно капризным воображением. Николай продолжал что-то ему говорить, его рука порхала у носа Белосельцева, как массивная, опасная, медленно взмахивающая крыльями бабочка, и наконец это утомило Романа. Он выстрелил взглядом в лицо Николая и, легко приковав к себе его бегающие глаза, перевел взгляд в угол. Николай послушно повел глазами за Романом, его черты будто оледенели, и только странно подергивался подбородок. Наконец зрачки бородатого Николая остановились против искомого угла, и Роман, словно стряхивая паутинку с лица своего собеседника, взмахнул рукой перед его носом и резко откинулся назад, выбросив руку в сторону угла.
Николай сидел неподвижно. Его губы шевелились. Роман встал и, пошатываясь, вышел из кухни, и через минуту стало слышно, что его рвет в туалете. Николай повернулся к Ирине и сказал:
– Ты знаешь… а я ведь тебе не поверил. А это правда. Я видел, как будто на самом деле… черт возьми!
– Ты словно с кем-то переговаривался, – произнесла она.
– Еще бы! Вот это ловкач – твой знакомый! Он нас сделает миллионерами, если его правильно направить. Не зря мы его вели…
– А кого ты видел в углу? – спросила Ирина. – Такое впечатление, что там сидел человек или кошка. Ты так смотрел…
– Сидел, – медленно растянул губы в ухмылке бородатый Коля. – Человек. И я с ним говорил. Я его узнал, еще бы!
– И кто это? – смеясь, спросила Ира.
Коля наклонился к ней и загадочно сказал:
– Себя самого.
* * *
– Я не понимаю, босс, – горячилась я, – я не понимаю, почему вы так упорно настаиваете на том, чтобы я поехала в Воронеж…
– Воронеж, – мягко сказал Родион, – может оказаться ключевым звеном в этой истории.
– …и к тому же еще с этим Сванидзе! Он до смерти перепугал несчастного Белосельцева, тот валяется в больнице под капельницей в бессознательном состоянии, его жена похищена, и неизвестно, жива ли она вообще, к тому же такие подозрения относительно этого Наседкина, я впарила ему «жучок», а вы упорно говорите об этом Воронеже!..
– Я не только говорю о нем, – уже повысил голос Родион, – но и буду продолжать о нем говорить и в дальнейшем, и не только говорить, но еще и дам тебе подробные инструкции, что именно там, в Воронеже, тебе следует делать. Тем более, если не ошибаюсь, похитители Нины Алексеевны тоже упоминали Воронеж. И ты еще споришь! Что же касается расследования в Москве, то тут остаюсь я, а ты во мне не сомневаешься, я знаю. К тому же в случае каких-то осложнений мы будем немедленно связываться.
– Мне как туда добираться – поездом, самолетом?..
– Погода нелетная что-то, – процедил Родион. – Так что на машине. Несколько часов хорошей езды, и ты на месте. Тем более что…
– Что?
– Сванидзе не переносит авиаперелетов. Он их панически боится.
– Опять Сванидзе! На нем сошелся клином белый свет, что ли! Честно говоря, никогда бы не подумала, что он работает в прокуратуре! Какой-то он… какой-то…
– Ну какой, какой, выскажись.
– Бутафорный, вот какой! У меня такое впечатление, что он не живет, а репетирует, как будто у него будет возможность прожить жизнь набело, а то, что сейчас происходит, – это так, черновик.
– Умеешь ты вешать ярлыки. Ну ладно, ты раздражена, я тебя понимаю. Успокойся, выпей вот коньяку. Отличный. Мне подарил его один хороший знакомый. Его, правда, на прошлой неделе убили.
Я поспешила принять его предложение, а Родион, раскурив сигару, в своей обычной манере, то есть чуть покачиваясь за столом взад-вперед, стал давать мне инструкции.
