– А пройдем в комнату, если хозяева не возражают, – проговорил Родион.
Туманов пожал плечами:
– Ну хорошо. Тем более что есть о чем поговорить. Правда, Ксения?
Та промолчала.
Все присутствующие: и гости, желанные и нежеланные, и хозяева – все прошли в гостиную и расселись в креслах и на диване. Один Ельцов сел прямо на пол, на ковер. Его щеки и подбородок дрожали, лицо посерело, на лбу выступили крупные капли пота.
– Ты не ожидал видеть меня здесь, правильно, Алеша? – спросила Ксения.
– Но… Ксюша…
– Я тебе больше не Ксюша!!!
– Разрешите, господа, я скажу, – произнес Родион Потапович, – все же именно я, в некоторой степени, явился инициатором этого неприятного общего рандеву. И я должен пояснить.
– Ну, говори, Родион Потапыч, говори, – махнул рукой Туманов.
– Да не надо нам ничего говорить! – наконец проклюнулась Мила Таннер. – Что вы можете нам сказать, вломились в дом, как последние ублюдки… я вот ментов вызову!
– Не надо ментов.
– Ну так охрану!
– И это лишнее. Тем более что охрану в подъезде я временно заменил, – сказал Туманов.
Мила повернула к Ксении искаженное злобой лицо и медленно, внятно, с паузами произнесла:
– Что ты сюда приперлась, сука? Завидуешь мне? Бесишься, что Алексей не попал в ловушку? Что моргаешь? Правда глаза колет? Ну как? Убийца!
– Убийца? Знала бы ты, кто убийца… – проговорила Ксения. Таннер-младшая в ярости вскочила, но мой щуплый босс с неожиданной силой удержал ее и усадил в кресло:
– Я вот знаю, кто убийца. И Ксения знает, и Владимир Сергеевич. А вот Мария. – Он повернулся ко мне. – Ты, Мария, не знаешь кто.
– Но я как бы… прочитала.
– Мой факс? Это хорошо. Владимир Сергеевич, разрешите?..
– Да уж рассказывайте, чего уж там.
– Так вот, Мария, – обратился он ко мне. – Ты помнишь тот звонок, когда нас великодушно предупреждали о том, чтобы мы не лезли в это дело? Конечно же, помнишь.
– Ну да.
– Прекрасно. Ведь с этого все началось. Точнее, продолжалось. В один прекрасный день, когда я входил к тебе в здание больницы, меня схватили чуть ли не с крыльца отделения, где ты лежала, и запихнули в джип. А вскоре я предстал пред ясны очи присутствующего здесь Владимира Сергеевича.
– А как же письмо? – пробормотала я. – Это… «вынужден оставить Москву по причинам…».
– А письмо доставили уже задним числом. Чтобы не волновалась Валентина, да и ты… Эх, да ладно, что уж. Когда письмо легло в мой ящик, я уже усиленно работал. На Туманова.
– Да, я уже поняла…
– Владимир Сергеевич дал мне сперва понять, что я скорее всего труп. Однако же Ксения оказалась не столь кровожадна. Она прониклась ко мне чем-то вроде симпатии и сказала, что я бы мог помочь. Правда, после этой помощи меня скорее всего собирались завалить, чтобы опять же – не проболтался. То, что она мне рассказала, поразило меня. И я решил помочь, что бы мне потом ни грозило. Дело в том, что ситуация сложилась в самом деле неслыханная.
– Да уж… наверное, – пробормотала я. – Наверное…
– Извини, Мария, но ты оказалась пешкой в игре, которую мне навязали. Правда, саму игру придумывал я. Самое ужасное, что Ксения на нее согласилась.
– Что вы такое несете? – раздраженно встряла Мила. – Раз вломились, хоть бы говорили по делу тогда, что ли. Я все-таки тоже имею отношение к Алексею, если вы собрались говорить о нем.
– И это замечательно, – сказал Родион, и его голос, до того сравнительно ровный, предательски дрогнул. – Наверно, вы тут для того, чтобы узнать правду о своем красавце мужчине, которого вы, кажется, избрали в спутники жизни, Людмила. Его оправдали, да вы и с самого начала думали, что он невиновен. На самом деле это не так.
– Простите? – пробормотала Мила. – То есть как это – не так? Потрудитесь… потрудитесь объяснить.
– Да объяснять тут особо нечего. Татьяну Оттобальдовну Таннер, вашу тетушку, на самом деле убил Алексей Ельцов, которого так блистательно оправдали.
Вот тут всех накрыла тишина. Мне показалось даже, что под ее гнетом хрустнули чьи-то кости. Давление этой жуткой тишины попыталась преодолеть Мила Таннер:
– Да что… да что вы такое говорите? Это… это абсурд, бессмыслица!
– А вы взгляните на Алексея, – холодно сказал Родион, показывая на трясущегося Ельцова.
– Но… этого не может быть…
– И тем не менее это так. Татьяну Оттобальдовну убил Ельцов. У него давно зрел замысл, но он никак не мог решиться. Да и зачем? Таннер, дескать, умрет, и все принадлежит ему. Но когда Таннер узнала, что Алексей женится на Ксении, и встала на дыбы – тут все и повернулось на сто восемьдесят градусов. Узнав о намерениях Таннер, он занялся непривычным для себя делом – начал действовать, а не трепать языком. А с Милой он давно сошелся, жил с двумя женщинами сразу, и никто, никто об этом не знал… быть может, только Татьяна Оттобальдовна догадывалась. Я прав? – повернулся босс к дрожащему Ельцову. – А потом события развивались стремительно, я бы даже сказал – галопирующе. Вы купили пистолет. Явились к Таннер поговорить о вашей свадьбе с Ксенией и уломать ее. Та не соглашалась. Тут между вами состоялся резкий разговор, в пылу которого вы выхватили пистолет и застрелили свою благодетельницу. Квартиру вы оставили в половине двенадцатого или около того, домработница вас не слышала, потому что смотрела свой сериал, а собака вас знала и лаять не стала. Вы ненавидели себя за содеянное, втайне надеясь, что вам это сойдет с рук. Но, как человек по натуре трусливый, вы не находили себе места, дергались, проклинали себя. Вы пришли к Ксении, мялись, заикались, а потом рассказали ей все, а она пообещала, что не выдаст вас. Она сдержала свое слово.
Но на следующий день вас арестовали. Арестовали прямо у порога ювелирного магазина, где вы покупали обручальные кольца. Еще бы, столько улик! Вы – дилетант, и вас не могли не арестовать! Надо было более умело заметать следы!
Зубы Ельцова выстукивали барабанную дробь, он смотрел на босса, не в силах оторваться; смотрел на шевелящиеся губы Родиона, произносящие приговор ему, уже оправданному судом человеку.
Босс продолжал:
– Но самой страшной уликой было то, что на выходе из квартиры вы наткнулись на бывшего любовника Таннер, вашего знакомого Куценко. Тот, верно, тоже не просто так пришел, может, у него были сходные планы, но вы опередили его. Вы поговорили с ним и убежали, а когда он узнал о смерти Таннер, то легко сообразил, кто именно убил ее. Вы, Ельцов!
– Но… – жалко бормотал тот, пытаясь хоть что-то вставить в этот обличительный поток слов.
– Куценко не стал заявлять на вас, он принялся за шантаж, но не преуспел в этом. Его убили. По своей натуре он был мелким жуликом, но умер, как жулик крупный, – от выстрела в голову. Он хотел позвонить вашей матери, но подумал, что та слишком скупа, чтобы дать достаточную сумму даже ради спасения сына. И тогда он связался с Ксенией. Он ей названивал раз пять. Да – пять раз. Ксения согласилась на его условия, но он потребовал много, слишком много. У Ксении таких денег не было, но она была полна решимости спасти своего будущего мужа, пусть даже преступника. И она попросила денег у вас, Владимир Сергеевич, и вы дали ей требуемую сумму. Вот эту операцию мне удалось отследить.
