– Да, конечно… да, – закивала Ельцова. – Да за сына я готова отдать… все… все готова…
– Все – это излишне, – сказал Родион. – Я думаю, вам следует передать нам аванс в размере трех… хорошо, двух с половиной тысяч долларов. В зависимости от дальнейшего хода дела это составит треть или четверть от полного гонорара. Как вы это находите, Валентина Андреевна?
– Все готова, – машинально повторила Валентина Андреевна, но в ее уши уже проникли отзвуки от названной Родионом суммы, – вы… не… я… конечно. Я даже принесла с собой аванс, который… Вот. Полторы тысячи долларов. Я женщина бедная, Родион Потапович, но для спасения своего сына готова отдать все… Вот – тысяча и еще – сто, еще сто, тут, правда, уголок оторван…
– Валентина Андреевна, мы не в детском саду, – сказал Родион, и в его голосе промелькнула нотка раздражения, – если вы намерены выделить в качестве аванса тысячу пятьсот долларов, то мы имеем право с такими условиями не согласиться.
– Но у меня… нет при себе столько наличных.
– А я и не говорю, чтобы сейчас, – сдержанно улыбнулся босс. – Аванс – понятие растяжимое. Мария составит необходимый договор, мы его подпишем и не будем больше об этом. Оставим подобные разговоры.
– Я женщина… без особых стредств к существованию, практически бедная, – конвульсивно повторяла Ельцова, – но… сына ради… Я наняла адвоката, маститого… дорогого адвоката… это он посоветовал к вам, чтобы…
– Он посоветовал, позвольте? – переспросил босс. – А как, разрешите полюбопытствовать, фамилия этого достойного человека?
– К-ко-во? – прокуковала Валентина Андреевна, качнувшись вперед.
– Адвоката, – невозмутимо пояснил босс.
– Ах, адвоката, – пробормотала Ельцова. – Да, конечно… Самсонов его фамилия… Самсонов.
– Благодарю вас.
– Он сидит в машине… если хотите, я его сюда приведу. Он хороший адвокат, он сказал, что не все так…
– Нет, спасибо, на сегодня пища для размышлений у меня имеется, – сказал босс. – Вот что, Валентина Андреевна, будьте любезны, вернитесь в свою машину и подождите там Марию. Она встретится с вашим адвокатом и более подробно рассмотрит детали этого дела. В зависимости от сделанных ею выводов наше агентство предпримет те или иные шаги. Хотя нет, подождите в приемной пока. Мария, – повернулся он ко мне, – договор составлен?
– Распечатывается.
– Прекрасно. Валентина Андреевна, просмотрите, пожалуйста, и, если вы со всем согласны, поставьте вот здесь свою подпись. Да. Заранее благодарю.
Глава 2
– Замысловатая особа, – сказал Родион Потапович, когда мы остались одни, – ничего не скажешь. Наверно, имеет солидный вес в обществе.
– Да, мало какие весы потянут, – откликнулась я, – она мне супинатор сломала.
При словосочетании «супинатор сломала» лицо Шульгина осталось столь же безмятежным, как мое собственное часа три назад, когда он втолковывал мне что-то о «сбившемся прицеле, кажется, у Майкла Оуэна».
– Ладно, о клиентах либо хорошо, либо ничего, – сказал Шульгин. – Вот что, Мария, сейчас ты по полной программе сцедишь с нее информацию по всему этому делу. По всей форме. Ну, за двадцать минут уложишься. А потом съездишь к этому Ельцову в СИЗО. У меня есть кое-какие мысли, которые надо, что называется, обсосать. Одним словом, мне нужно остаться одному. А ты вооружаешься мобильным планом и пролопачиваешь… впрочем, что мне тебе объяснять? Ты сама не хуже меня знаешь. Если не лучше.
– Босс, можно вопрос?
– Хоть два.
– Босс, вы знакомы с этим адвокатом Самсоновым?
Шульгин пустил поверх очков пристальный взгляд в мою сторону:
– А почему ты так решила?
– Интуитивно. К тому же вы так спонтанно прервали ее рассуждение об адвокате, словно ничего нового для вас она о нем сказать не может.
– Совершенно верно. – Родион медленно, с видимым наслаждением откинулся на спинку кресла, отводя назад затекшие сутулые плечи. – Совершенно верно. Да, я этого Самсонова знаю. Приходилось общаться.
– И что, действительно хороший адвокат?
– Ты знаешь… наверное, нет. Да, его имя известно достаточно хорошо, но не потому, что он блестящий специалист, а вследствие ряда громких скандалов, в которых фигурировало его имя. Бандитский душок, темные пятна, ну, ты понимаешь.
Получив инструкцию, я покинула кабинет Родиона. В приемной я сказала въехавшей в кресло Ельцовой:
– Валентина Андреевна, прежде чем мы выйдем к нанятому вами адвокату Самсонову, мне хотелось бы задать вам ряд вопросов касательно личности Алексея, его связей, привычек, круга общения. Одним словом, сейчас мы сфильтруем с вас полное досье на вашего сына Алексея.
– Что значит – сфильтровать? – заморгала она.
Наверное, этот термин вызвал у нее ассоциации с рэкетом и словосочетанием «фильтровать базар». Я достала из ящика стола чистый блокнот и произнесла, пользуясь высоким штилем:
– Я вас слушаю, высокочтимая Валентина Андреевна. Мне хотелось бы поподробнее про Алексея и про Таннер. Привычки, особенности характера. Подозрительные, на ваш взгляд, знакомства.
И она утомительно затарахтела. Я тяжело вздохнула и принялась писать…
– А теперь можно дойти до вашей машины, – сказала я, преувеличенно энергично захлопывая наконец блокнотик и укладывая его в сумочку.
На языке крутилась коварная фраза «Вы ведь женщина бедная».
И машина, как я и ожидала, у «небогатой женщины» оказалась соответствующей – внедорожник «Тойота Ленд Крузер».
В салоне машины я обнаружила прекрасно одетого мужчину с сухим костистым лицом и нескромным взглядом. Он выглядел типичным судебным крючкотвором, вертящим людскими судьбами в зале суда. На его тонком запястье виднелись золотые часы. Вкупе с сотовым телефоном Samsung-Т100 (по которому этот человек с важным видом разговаривал в данный момент) они давали понять, что дела его идут весьма успешно и прибыльно.
Валентина Андреевна кивнула на него и сказала:
– Это адвокат Самсонов.
Самсонов убрал мобильник и проговорил хорошо поставленным ровным голосом:
– Добрый день, Мария. Вы меня, быть может, не помните, но, кажется, в свое время я имел возможность общаться с вашим боссом, господином Шульгиным, не так ли?
– Да, правильно. Он даже упоминал сегодня о чем-то подобном.
– Валентина Андреевна поведет машину, а мы пока спокойно побеседуем, – продолжал он, глядя на меня в упор безмятежными серыми глазами. Взгляд их был несколько более пристальным, чем диктовали правила приличия. – Дело довольно мутное. Многие мотивы неясны. Внешне оно, правда, достаточно просто. На моей памяти есть немало подобных ситуаций. По сути, преступления, выполненные по этой схеме, обычно просты и незамысловаты.
