– А чего, правда, давайте! – весело поддакнул коммерческий директор. – Войдите и поглядите, как она там, где прячется, что делает? Может, она в своей комнате закрылась? Тогда придётся ещё один ключ изготавливать. Ну, смелее!
Егор удивлённо посмотрел на дуболомов и увидел, что те буквально трясутся от страха, скривив свои мясистые губы и пряча от хозяев маленькие глазки. Это было по меньшей мере странно. Не может быть, чтобы два таких здоровенных мужика боялись одной девушки. Что-то тут было явно не так. Но он молчал, стараясь сдержать волнение, охватившее его при виде их беспричинного страха.
– Действительно, что тут страшного? – весело спросил Валера, выходя вперёд. – Если нужно только посмотреть, то давайте я схожу. Чего вола за хвост тянуть, время зря терять? Оно, как известно, деньги.
– И немалые к тому же, – хитро усмехнулся бухгалтер. – Что ж, воля ваша, ступайте.
Семён Карлович быстро повернул три раза ключ и сказал:
– Сейчас я открою, и вы побыстрее заходите, чтобы она остальных не увидела.
Валера смело подошёл к двери, и Егор заметил, как за его спиной Семён Карлович подмигнул бухгалтеру.
– Валера, нет! Не входи! – крикнул Егор, извиваясь в руках дуболомов, но было уже поздно.
Дверь открылась, и Валеру буквально втолкнули в квартиру, словно в клетку с голодным тигром, и тут же закрыли дверь на ключ.
– Ну вот и слава богу, – довольно рассмеялся бухгалтер. – Получилось так, как я и рассчитывал.
– Правильно! – поддержал его Семён Карлович. – А то чего нам своих мальчиков терять? Они нам ещё пригодятся, верно говорю?
Дуболомы облегчённо закивали, вытирая вспотевшие лбы, а старушки внизу мерзко захихикали.
И тут из-за двери раздался страшный вопль. Он то удалялся, то приближался, видно, несчастный метался по всей квартире, убегая от чего-то невообразимо жуткого. Он визжал, орал как сумасшедший, и столько боли и ужаса было в его голосе, что у Егора на голове зашевелились волосы. Неужели там была Светлана?! Но никого больше не было слышно, кроме криков человека, которого, казалось, разрывали на части. Вот он приблизился к дверям и стал молотить по ним руками:
– Выпустите меня, пустите!!! А-а-а!..
Крик оборвался тут же, у двери, и затем послышалось чьё-то приглушённое рычание, а через мгновение – отвратительное чавканье. Егора чуть не вырвало, а бухгалтер удовлетворённо сказал:
– Все идёт отлично, друзья мои. Она сбросила энергетику. Сейчас насытится, и можно будет запускать нашего беглеца. – Он посмотрел на Егора и осклабился. – Сейчас ты, парень, сам нам её приведёшь, на блюдечке с голубой каёмочкой.
– Не дождётесь, – буркнул он, преодолевая отвращение и страх.
– А куда ты денешься? – засмеялся Семён Карлович. – Ключик-то у нас есть.
– Да вы не волнуйтесь, – успокоил его бухгалтер, – с вами она ничего не сделает. А вашего друга мы специально первым запустили, чтобы она свою злость на него, истратила и на вас не набросилась.
Она сейчас устанет, расслабится, пар выпустит, и мы её возьмём, тёпленькую.
– Это точно. Так у неё хоть глаза раскроются, соображать что-то будет, а то бы и тебя, голубчик, не узнала и употребила, как твоего друга. Поди, поживи без души-то, да ещё отдала её не умеючи, на скорую руку. Кто ж так делает? Закревский бы все по уму обставил, чтобы себя контролировать могла, а тут на тебе, додумалась с перепугу. Ничего, теперь все наладится. Сколько она, почитай, уже три дня, как без души? И на что она только надеялась?
Семён Карлович осуждающе покачал головой и прислушался, приложив ухо к двери. Там вроде все уже стихло и успокоилось.
– Ну что, будем запускать? – спросил он у бухгалтера.
– А чего тянуть? Пихай.
Как ни сопротивлялся бедный Егор, как ни молил душегубов не бросать его на съедение неизвестному чудовищу, ему все же пришлось последовать примеру своего друга, и он влетел в квартиру, подталкиваемый грубыми пинками добросовестного кассира и его коллеги.
Первое, что он сделал, это споткнулся о то, что осталось от Валеры, и растянулся на мокром и скользком от крови полу просторной прихожей, проехав лицом по паркету до самой гостиной, куда вели отчётливые кровавые следы. Так он и остался лежать, слушая удары своего обезумевшего сердца и нюхая непереносимый запах, стоявший по всей квартире. Руки его, закованные спереди в «браслеты», неестественно выгнулись, причиняя резкую боль, – в первый момент он даже подумал, что они сломаны. Но не стал шевелить ими, чтобы проверить, и не стал открывать глаза и даже затаил дыхание – так боялся увидеть то, что ему неизбежно предстояло увидеть. Он лежал вниз лицом и ждал, что сейчас на него набросятся и станут вырывать из тела куски вместе с костями и внутренностями, а он будет бегать по квартире, теряя силы и умирая от ужаса, и не будет ему спасения и избавления.
И когда мука страшного ожидания стала уже нестерпимой, когда понял он, что сейчас сойдёт с ума, когда мгновенная смерть показалась ему наилучшим подарком судьбы, он услышал тяжёлые шаркающие шаги. Они приближались. Он сжался и затаил дыхание, потеряв всякую волю к сопротивлению. Шаги замерли над ним, он услышал хриплый клёкот в горле чудовища и приготовился к смерти.
– Зачем ты пришёл? – раздался полный ненависти и злобы рык, и он вздрогнул, но не поднял лица.
– Встань, я не могу тебе ничего сделать. Хотя жаль.
Он почувствовал, как его схватили за волосы и оторвали голову от пола, обдав нечеловечески мерзким и смрадным дыханием.
– С каким наслаждением я бы сейчас вырвала твои глаза, ублюдок! – Чудовище встряхнуло его и проревело:
– Открой их и посмотри на меня!
Меньше всего на свете Егору хотелось это делать, но деваться было некуда. Парализованный ужасом, он все же открыл глаза и взглянул. Но тут же опять зажмурился. Того, что мелькнуло перед ним в это краткое мгновение, было достаточно, чтобы отдать богу душу. Но он тут же получил хлёсткий удар по щеке:
– Смотри, выродок! Или я тебе не нравлюсь?
Чудовище зарокотало, и он понял, что оно, наверное, смеётся.
Не видя больше смысла играть в прятки с самим собою, он, собравшись с силами, прямо взглянул в лицо Светлане, дрожа от отвращения и страха.
Она была в домашнем халате и тапочках, волосы её были растрёпаны, наполовину закрывая то, что ранее было лицом, а теперь представляло собою маску свирепого и безжалостного зверя. Губы были искривлены в зловещей ухмылке, оскаленные зубы мелко стучали друг о друга, а глаза, которые совершенно потеряли цвет, были застелены мутной пеленой и неотрывно смотрели на него, вызывая дрожь во всем теле. Все это было бы ещё ничего, если бы не было крови. Она была везде: на её лице, в волосах, на руках, на одежде и даже на зубах. Чудище дышало смрадом и с ненавистью пялилось на него, держа одной рукою его за волосы.
