— Оцепление поставили? — спросил он.
— Естественно. Мы пытаемся оттеснить хотя бы часть зевак на соседние улицы. Особо не церемонимся. Завоевывать новых друзей в нашу задачу сейчас не входит.
— Что с движением?
— Я поставил патрульных на каждом перекрестке от Тридцать четвертой до Четырнадцатой. Пробки будут везде, но непосредственная зона операции под контролем.
— Кто у вас заместителем?
— Дэниэлс из отдела специальных операций. Рвется в туннель выбить оттуда этих ублюдков. Да и я не прочь.
— Прекратите молоть вздор! — резко произнес комиссар. — Оставайтесь на месте, займите тактические позиции и ждите указаний. Все.
— Есть, сэр. Я просто хотел сказать, что мне все это не по нутру…
— Меня ваше нутро не интересует. Вы блокировали все аварийные выходы?
— Вплоть до Юнион-сквер. Я спустил в туннель около пятидесяти человек, они заняли позиции к северу и к югу от поезда. Они хорошо укрыты. Все в бронежилетах, у них автоматы, дробовики, слезоточивый газ, в общем, обычный арсенал спецназа. И еще полдюжины снайперов с приборами ночного видения.
— Надеюсь, вам не надо объяснять, что никто не должен действовать без приказа. Преступники не остановятся перед убийством всех пассажиров.
— Я так и распорядился, сэр. — Окружной инспектор помолчал. — Снайперы докладывают, что по вагону ходят какие-то люди. Южная группа хорошо видит преступника в кабине машиниста, его легко снять.
— Повторяю, угрозы преступников следует воспринимать абсолютно серьезно.
— Слушаюсь, сэр.
Лимузин, не переставая завывать сиреной, прокладывал себе путь по забитой машинами автостраде.
— Вы допросили всех освобожденных пассажиров?
— Да, сэр, всех. Показания противоречивые. Но кондуктор поезда оказался толковым малым. Мы теперь знаем, сколько человек захватили «Пэлем Сто двадцать три» и как это произошло. Их четверо. Все в масках, сделанных из чулок. Вооружены, судя по описанию, автоматами Томпсона, одеты в темно-синие плащи и шляпы. Хорошо организованы. Знают, как функционирует подземка.
— Ясно. Переоденьте там кого-нибудь в форму служащего метрополитена. Может пригодиться.
— Я попрошу Транспортную полицию этим заняться. Они, кстати, тоже прислали несколько сот человек. В том числе их босс собственной персоной.
— Прошу вас вести себя с ним предельно корректно.
— Слушаюсь. Есть проблемы со связью. Непосредственный контакт с преступниками осуществляет Центр управления. Дэниэлс находится в кабине поезда, стоящего на «Двадцать восьмой», он может связаться с Центром, но не с захваченным вагоном. У него обычная рация — он слышит, что говорит Центр преступникам, но не слышит их ответов. Я попросил Центр уточнить у преступников, нельзя ли нам общаться напрямую — через громкоговорители в туннеле, — но те наотрез отказались. Предпочитают все усложнять.
Лимузин, замедлив ход, сворачивал с автострады, встречные автомобили, услышав вой сирены, разлетались в стороны, словно испуганные птицы.
— Что-нибудь еще?
— Очередная угроза по поводу сроков. Они настаивают: три часа тринадцать минут.
— Кто персонально поддерживает с ними связь?
— Лейтенант Транспортной полиции. По словам Дэниэлса, парень очень толковый. Как вы думаете, почему эти люди не соглашаются на громкую связь? Какие у них могут быть причины?
— Думаю, чисто психологические. Хотят показать нам, кто в доме хозяин. Я сейчас отключусь, Чарли. Сохраняйте хладнокровие. Как только мы выработаем решение, я свяжусь с вами.
Лимузин проплыл мимо двух охранников, вытянувшихся по стойке «смирно», и подкатил к дверям особняка Грейси.
Выйдя из машины, начальник Департамента полиции заспешил к подъезду.
Глава X
Город: средства массовой информации
Газетные репортеры и фотографы прибыли на перекресток Парк-авеню и Двадцать восьмой уже через несколько минут после полиции (строго говоря, многие полицейские подразделения к этому времени еще даже не добрались до места). Журналисты тут же просочились за полицейское оцепление — их не остановили ни деревянные барьеры, ни машины, ни лошади конной полиции, ни мускулистые тела патрульных. Сначала корреспонденты попытались пробраться на платформы метро через входы на западной стороне перекрестка, но оттуда их быстро выставили. Тогда журналисты вернулись к ограждению и начали дергать за рукава старших офицеров.
— Какова ситуация на данный момент, инспектор?
— Я не инспектор, я капитан, и мне ничего не известно.
— Городские власти будут платить выкуп?
— Тело старшего диспетчера все еще лежит на рельсах? Вы можете подтвердить, что он мертв?
— Кто руководит операцией?
— Без комментариев.
— Вам приказали не давать комментариев? Не может быть такого приказа — не общаться с прессой. Как ваша фамилия, капитан? Кто отдал такой приказ?
— Я сам и отдал. А теперь исчезните отсюда.
— Эй, капитан, тут вам не гитлеровская Германия, вы не в рейхе!
— В настоящую минуту тут как раз и есть эта самая гитлеровская Германия!
— Представьтесь, пожалуйста, офицер!
— Я капитан Миднайт.
— Ну-ка, Джо, запечатлей капитана Миднайта!
Телерепортеры, подняв шесты с микрофонами над толпой, сосредоточились на рядовых копах, стоявших в оцеплении.
— Офицер, как вы оцениваете численность толпы?
— Очень большая толпа.
— Наверное, самая большая на вашей памяти?
Офицер, всеми мышцами спины и плеч пытавшийся сдержать напор зевак, пробурчал:
— Похоже на то. Но с толпой никогда не знаешь наверняка. Может, и не самая.
— Можно ли назвать эту толпу неуправляемой?
— По сравнению с некоторыми другими, которые я видел, она, пожалуй, довольно управляемая.
— Позвольте выразить вам благодарность за вашу службу: может, это и не так увлекательно, как ловить преступников, но вы делаете очень трудную и важную часть полицейской работы. Спасибо за вашу добросовестность! Как вас зовут, сэр?
— Мелтон.
— Итак, мы только что беседовали с офицером Милтоном из тактических полицейских сил. Мы находимся прямо над захваченным поездом подземки, на перекрестке Двадцать восьмой улицы и Парк-авеню. А вот возле меня стоит, я полагаю, детектив в штатском, помогающий контролировать поведение толпы. Сэр, я правильно предположил, что вы — переодетый детектив?
— Я? Вовсе нет.
— Но вы ведь помогаете полиции осаживать эту огромную толпу?
