– Как это? Пусть понесет наказание! Вы можете назвать
хоть какие-нибудь координаты подлеца?
– Нет, нет! Он даже не представлялся, просто трезвонит.
– А где золото берете?
– В камере хранения, на вокзале, он мне номер ящичка
сообщает и шифр.
– Ключ как передает?
– Какой?
– От шкафчика!
– Там просто надо циферки набрать и ручку крутить.
– Ага, – протянула я, – ладно, зайдем с
другой стороны. Имя женщины помните?
– Какой?
– Той, что прятала список!
– Нет, забыла! Очень простое, незатейливое, вроде Таня
или Лена, – забубнила Нинель Митрофановна, – понимаешь, сразу решила,
что не поеду ни за какими бумагами, и выкинула информацию из головы. Со мной
так всегда, нужное запомню, а другое напрочь вылетает.
Я в растерянности стала ломать пальцы. Давно заметила за
собой одну особенность: очень хорошо держу в памяти номера телефонов приятных
мне людей – Оксанки, например, – не заглядывая в книжку, назову кучу цифр:
мобильный, домашний, несколько рабочих… А вот простенькие координаты противной
Аллы Кольской никак не желают запечатлеваться в памяти…
– Значит, никаких концов «голоса» нет?
– Нет, – подтвердила Нинель.
– Тогда сделаем так, – не сдавалась я, – он
же позвонит!
– Вдруг нет! – с надеждой воскликнула
генеральша. – Пропадет снова!
– Маловероятно, «голос» ждет денег за ожерелье, –
напомнила я, – небось купюры укладываете в ту же ячейку, с тем же шифром?
– Угадала.
– Вот и хорошо, – обрадовалась я, – как
соберетесь на вокзал, сразу позвоните мне, держите визитку со всеми номерами.
– Зачем? – насторожилась Нинель.
– Спрячусь в укромном месте, увижу, кто вынимает из
ящичка пакет, пойду за незнакомцем и таким образом узнаю, где прячется
мерзавец! Его необходимо поймать! Он убийца! Вор! Шантажист! Неужели разрешите
такому мерзавцу разгуливать на свободе!
– Ой! Ни в коем случае! – испугалась
Нинель. – Умоляю, никому ни слова, пожалуйста, молчи. Вот, погоди…
С быстротой молнии пожилая дама метнулась в коридор, потом
примчалась назад и принялась впихивать мне в руки довольно толстую пачку денег.
– Возьми скорей.
– Это что?
– Доллары. Купи себе новые украшения.
– Спасибо, не надо.
– Ерунда, бери и беги в магазин, сейчас много хорошего
на прилавках лежит. Не волнуйся, средства лично мои, о них никто не знает, на
похороны коплю.
– Я не нуждаюсь в деньгах.
– Но ведь у тебя пропали колечки!
– Их не вы украли!!!
Нинель Митрофановна бросила стопку купюр на стол.
– Твоя правда, я попала словно курица в ощип, жизнь так
перемолола, но отчего-то чувствую себя виноватой перед тобой.
– Не надо, вы ни при чем, тоже пострадали от мерзавца!
Давайте его поймаем и сдадим куда следует! Нельзя, чтобы подобное существо
ходило на свободе! Сей Александр Михайлович, просто язык не поворачивается
называть сволочугу этим именем, должен быть посажен за решетку!
Нинель заморгала, потом по ее щекам потекли слезы.
– Деточка, умоляю, не надо, я погибну! Мне отчего-то
кажется, что он исчезнет из моей жизни, ну… пожалуйста…
– Лучше вскрыть нарыв, – принялась я уговаривать
даму, – вам следовало тогда, когда мерзавец впервые появился в поле
зрения, честно признаться во всем мужу. Тогда бы не жили в страхе и не стали
пособницей воров. Ну, не убил бы вас Федор.
– Убил бы! – отозвалась Нинель. – Ты его
плохо знаешь! Деточка, умоляю, не активничай.
– Но…
– Дай пару дней на обдумывание ситуации, пожалуйста…
Мне стало жаль несчастную женщину, вот ведь какая тяжелая
судьба ей досталась, расплачивается всю жизнь за ошибку молодости. Другие люди
давным-давно забыли бы о том платье…
– Хорошо, – вырвалось у меня.
– Ты не пойдешь в милицию? – с робкой надеждой
спросила Нинель.
– Нет, но вы должны понимать, что в случае ареста воры
мгновенно сдадут свою сбытчицу, и тогда станет совсем худо… сейчас…
– Деточка, – тихо сказала Нинель, – огромное
спасибо тебе за то, что выслушала старуху. Уж не знаю, по какой причине открыла
перед тобой душу, лицо у тебя такое… доброе, а у меня внутри пустыня выжженная,
устала очень, измучилась, сейчас легче стало. Наверное, ты права, следует хоть
в конце жизни поднять голову, почувствовать себя человеком. Но пока не могу
решиться, мне страшно. Дай время! Очень прошу, не ходи в легавку, мне надо
самой заявиться туда, понимаешь?
– Да, – кивнула я, хотя слово «легавка» слегка
покоробило меня, похоже, Нинель и впрямь никак не может забыть зону и своих
мучителей-конвойных!
– Я соберусь с силами и сама сдамся властям.
Обязательно позвоню тебе. Непременно! Ты проводишь меня? – лепетала
дама. – Скорей всего, домой потом не вернусь!
– Вас не станут арестовывать, это же смешно.
– Ты неправильно поняла меня! Я не сумею вернуться к
Федору…
– Хотите, я ему расскажу вашу историю? Меня генерал не
посмеет тронуть!
– Да. Нет. Не знаю! Мне надо подумать! Подумать!
Подумать!
И Нинель Митрофановна разразилась горькими рыданиями.
Кое-как успокоив пожилую даму и твердо пообещав ей не
обращаться в правоохранительные органы, я в самом гадком настроении села за
руль и поехала домой. В голове копошились разные мысли, по большей части
неприятные и тяжелые. В конце концов я твердо сказала себе:
– Дашута, утро вечера мудреней. Обо всех проблемах ты,
моя кисонька, подумаешь завтра. И обязательно догадаешься, где найти
шантажиста.
