Глава 30
Ее звали Лилия, и когда Дегтярев впервые увидел зэчку, она
действительно чем-то напоминала этот цветок: нежная, стройная, с удивительно
белым цветом кожи. Александр Михайлович сразу выделил лицо Лилии в группе вновь
прибывших. Начальник зоны был опытным физиономистом, тех бабенок, которые в той
или иной мере конфликтовали с законом, он мгновенно узнавал в толпе, бегущей по
московским улицам. Было в их лицах нечто особенное, стояла на лбу невидимая
неопытному глазу каинова печать. А еще только что прибывшие на «посадку»
дамочки при первой встрече со всемогущим хозяином начинали изображать из себя
невесть что, на их губах дрожали натянутые улыбки, женщины хотели произвести
самое благоприятное впечатление на начальство, прикидывались скромницами,
бедняжками, случайно попавшими в беду, несчастными, невинными созданиями. В
общем-то, это было глупо, при каждой осужденной имелся пакет документов,
прочитав который сотрудники зоны сразу узнавали правду.
В день, когда в лагерь прибыла Лилия, Александр Михайлович
встал с головной болью, на дворе бился в истерике октябрь, погода резко
менялась с тепла на холод, а в такие дни Дегтярев всегда ощущал недомогание.
– Трое к нам, – сказал предупредительный зам,
сочувственно глядя на потирающее затылок начальство. – Анальгинчику
принести? Или Машу прислать, пусть давление померяет?
Дегтярев крякнул.
– Само пройдет, не впервой, давай документы гляну.
Заместитель подал конверты, начальник вскрыл бумаги и погрузился
в чтение. Нефедова Маргарита Валерьевна убила свекровь в порыве гнева, заранее
преступление не планировала, просто схватила топор и опустила на голову
дражайшей родственнице. Потом понеслась в милицию и сдалась, что существенно
повлияло на судью, – срок Маргарите, учитывая тяжесть содеянного, дали
ниже низкого. Сопотова Лилия Матрорановна, воровка на доверии, вместе с
подельником занималась кражей и перепродажей драгоценностей, обманула много
людей, за что и получила несколько лет. Федулова Нина Сергеевна, едва достигшая
восемнадцатилетия, стащила в магазине, где работала на кассе, небольшую сумму
денег, думала, потом вернет, купила на них туфли, хотела тем же вечером,
получив зарплату, положить «кредит» на место, но, как на грех, явилась ревизия.
Дегтярев вздохнул, увы, таких наивных дурочек, как Федулова,
в бараках много, утянут копеечную штучку, а получают за воровство по полной
программе, ломают себе жизнь. Может, суд к ним слишком суров? Ну, зачем этим
глупышкам дают срок? Заставьте отработать ущерб, и дело с концом, отправьте на
«химию» или в сумасшедший дом санитаркой, а то ведь с зоны многие выходят уже
настоящими преступницами, пройдя лагерные «университеты».
– Ладно, – стукнул кулаком по документам
начальник, – новенькие в карантине?
– Ага, – кивнул зам.
– Пошли глянем, – велел Дегтярев, – да, чтоб
времени зря не терять, веди их скопом в ленинскую комнату, туда же и
воспитателей зови, определим первых двух в седьмой, а Федулову в девятый отряд,
там бабы попроще.
Распоряжения хозяина на зоне не обсуждают, зам рванул
исполнять приказ, а Дегтярев, напившись сладкого чаю, с удовлетворением
отметил: головная боль начинает отпускать, крякнул и направился в ленинскую
комнату. Александр Михайлович всегда лично знакомился с новенькими и строго
предупреждал их: он не потерпит в подведомственном ему учреждении никакого
безобразия, после карантина следует ударно работать, принимать участие в
самодеятельности, ходить в библиотеку и не затевать свар. Для скандалисток
имеются ШИЗО, БУР и ПКТ
[11].
Сев за длинный стол, Дегтярев оглядел стоящих баб и мигом
понял, кто есть кто. Вон та, коротконогая, грудастая, мордастая деваха, с вытравленными
перекисью волосами и бегающими глазенками на испуганном лице, явно Маргарита
Нефедова, прирезавшая мать мужа.
Худая, словно жердь, девушка, в очах которой плескался ужас,
а на мордочке, несмотря на страх, застыло откровенно наглое выражение воровки, –
Сопотова Лилия.
Последней же была восемнадцатилетняя дурочка Федулова.
Александр Михайлович глянул на девушку и с трудом отвел глаза в сторону. Нина
была редкостной красавицей, ее не изуродовали пребывание в изоляторе, тяжелая
дорога до зоны и бессонная ночь в карантине. Водопад пышных блестящих волос
волной лежал на хрупких плечиках, огромные, наивно-чистые глаза спокойно
смотрели на начальника, во взоре Нины не было ни страха, ни робости, девушка
попросту не понимала, какой властью будет обладать над ней этот человек. На
картинно очерченных пухлых губах Ниночки не играла заискивающая улыбка,
осужденная стояла совершенно спокойно, не пытаясь понравиться Дегтяреву,
наверное, глупышка полагала, что трудовая колония сродни пионерскому лагерю,
сейчас отведут, покажут кровать, затем обед, суп, компот, тихий час… В облике
Федуловой было столько чистоты, юности, наивности, такое непонимание ситуации,
в которой она оказалась, что Дегтярева охватила жалость. Огромным усилием воли
оторвав взгляд от нежного лица, Александр Михайлович сначала произнес «вводную
лекцию», а затем решил обратиться к каждой из новеньких по отдельности.
– Нефедова!
– Я, – бойко отозвалась мордастая.
Дегтярев мысленно улыбнулся, он не ошибся, именно крепко
сбитая толстушка укокошила свекровь.
Сказав убийце пару слов, Александр Михайлович рявкнул:
– Сопотова Лилия Матрорановна!
– Я, – нежным голосом, безо всякого подобострастия
ответила та, которую начальник считал Федуловой.
Дегтярев подавил вздох. Беда с новенькими, пока порядок
усвоят, куча времени пройдет! Ну куда она лезет, не ее звали.
– Молчи пока, – велел он предполагаемой
Нине, – до тебя дело не дошло. Сопотова Лилия!
Деваха с наглым выражением воровки на бесстыжем лице даже не
дрогнула.
– Слышь, Сопотова Лилия, – начал закипать Дегтярев, –
плохо начинаешь! У нас надо мгновенно отвечать, когда я спрашиваю. Ну, или
глухая? Сопотова Лилия, шагай вперед, называй статью, срок!
«Федулова» аккуратно сделала небольшой шажок.
– Сопотова Лилия… – начала она.
Дегтярев обомлел.
– Ты Сопотова?
– Ну да, – совсем не по протоколу ответила
осужденная, – сразу вас послушалась, только замолчать велели.
