– Ты ничего не поняла, – заявил он наконец, –
Лилия – это и есть Нинель Митрофановна. Кстати, в паспорте ее имя записано
иначе – Нинеля. Немного непривычный вариант, но так уж получилось, сейчас
объясню, почему…
Не дав полковнику договорить, я вскочила, подлетела к
Александру Михайловичу, вцепилась ему в плечи и зашипела:
– Ты перепутал!
– Нет, – абсолютно спокойно ответил
толстяк, – именно так. Лилия перепугалась, когда ты заявилась к ней, она
же не знала, что существую я, поэтому твоя фраза о хорошем знакомом Дегтяреве
выбила профессиональную воровку из колеи. На какой-то момент ей показалось, что
нежданная гостья связана с начальником зоны и знает о Нинели Митрофановне все.
Жена военного лихорадочно соображала, что делать, но тут ты, наивная
маргаритка, изложила ей суть дела, и мошенницу осенило: незваная гостья сродни
Дусе, глупенькая, наивная…
– Специально старалась произвести такое
впечатление, – быстро сказала я.
– …верящая всему, что слышит, – безжалостно
продолжил полковник, – а Нинель – опытная лгунья, с фантазией у нее полный
порядок. Дамочка, моментально поняв, с кем имеет дело, мгновенно принимает
правильное решение и начинает излагать крайне трогательную историю о несчастной
девушке, укравшей платье…
– Это неправда?
– Нет, конечно, ложь от начала до конца. Будь ты
повнимательней, то задала бы себе пару вопросов. Да хоть такой: Даша приходит к
Нинели под видом некоей Лэтти, желающей продать колечко. Кстати говоря, ты
совершенно случайно выбрала очень правильный ход. Последние годы Нинель, кроме
воровства, стала подрабатывать и торговлей. Ее клиентки – жены богатых людей,
которым срочно, тайно от супруга, нужно сдать золотишко. Поэтому Нинель разрешает
тебе войти и усаживает в комнате. Если она, как уверяла тебя, вынуждена
торговать драгоценностями под давлением шантажиста, то с какой стати еще до
всех разговоров впускает к себе Дашу–Лэтти? А? Нелогично выходит! Страдает
оттого, что выполняет приказы некоего мерзавца, и приготовилась взять вещичку у
Лэтти?!
– Да… – протянула я.
– И это лишь первая нестыковка! – воодушевился
Дегтярев. – Полная путаница в цифрах! Ну сама сообрази, дама врет, что
попала в тюрьму сразу после войны, году этак в 48-м–49-м, когда ей восемнадцать
стукнуло, следовательно, родилась Нинель в тридцатом! А сейчас ей семьдесят
пять! Дегтярев же еще старше, если на момент встречи с последней любовью ему
было около сорока, верно? Она так говорила?
– Вроде да!
Дегтярев улыбнулся.
– На самом деле Дегтярев и Нинель одногодки, на зону
баба попала в пятьдесят восьмом, им, начальнику и зэчке, по двадцать восемь
лет, в шестьдесят пятом Александр Михайлович ухитряется отпустить Нинель, ей бы
еще следовало отсидеть три года, но мужчина сумел помочь любовнице, как он,
впрочем, содействовал и другим. По тем годам суд очень сурово относился к ворам
и мошенникам, Нинели дали десять лет, обычный для пятидесятых годов срок, но
она вышла раньше. В шестьдесят шестом родился мальчик Саша, и в том же году
арестовали Дегтярева. Вот с ним церемониться не стали, о милиционерах-оборотнях
в советские времена и не слыхивали. Конечно, и тогда встречались служивые,
преступавшие закон, но с ними жестоко расправлялись, им «вламывали» по полной
катушке, чтоб другим неповадно было, а на Дегтяреве повисла куча статей,
поэтому ему впаяли невероятный срок – двадцать лет, и он отсидел их от звонка
до звонка, вышел в восемьдесят шестом; страна уже становилась иной, начиналась
перестройка. Решив не беспокоить никого из прежних знакомых – не забудь, что и
Олимпиада, и Нинель связи с Дегтяревым не поддерживали, – Александр
Михайлович уезжает в небольшой городок под Москвой и пытается устроить свою
жизнь с нуля, ему пятьдесят шесть лет, еще не старый мужчина, но уже и не добрый
молодец, денег никаких, специальности нет. Но, повторюсь, страна стала иной,
наличие судимости теперь не пятно, а медаль. Дегтярева спокойно берут на службу
завхозом, и он честно трудится в конторе до последнего времени. Думаю, бывший
милиционер никогда бы не приехал в Москву, но он внезапно заболевает, а местный
доктор сообщает ему: «Диагноз пугающий, но шанс есть, отправляйтесь в столицу,
вот адресок, там могут помочь».
Александр Михайлович едет в клинику и узнает: да, ему могут
продлить жизнь, но лечение очень дорогое. Найдете деньги – примем с дорогой
душой, не найдете – прощайте.
Наверное, следовало плюнуть на барыг от медицины, коих в
наше время, увы, много, и искать тех, кто по-прежнему лечит больных бесплатно.
Но Александр Михайлович не москвич, к тому же он абсолютно уверен, что теперь в
России без денег – никуда, но ему очень хочется жить. Поколебавшись немного, он
решается поехать к сестре, надеется, что та жива и способна помочь брату
материально. Олимпиада и впрямь оказывается в добром здравии, брата она пускает
к себе, но денег дать ему не может. Баба Липа ненамного младше брата, правда,
она на здоровье не жалуется, работает уборщицей и способна ухаживать за
тяжелобольным родственником, но денег у нее нет. Дегтярев оседает у сестры, ему
вдруг делается лучше, и Александр Михайлович наивно полагает: он выздоровел. Но
краткая вспышка бодрости завершается новым витком болезни, требуются
дорогостоящие лекарства, операция. И тут Дегтярев решает обратиться к бывшим
любовницам, наверное, он не надеется получить назад отданные когда-то на
хранение драгоценности, Александр Михайлович должен понимать, что прошла целая
жизнь. Полагаю, он думал попросить немного денег у каждой, напомнить бывшим
зэчкам о том, сколько хорошего сделал для них: пригрел, приголубил, раньше
срока выпустил, пристроил в Москве.
И тут начинается иная история, о ней чуть позднее!
Дегтярев остановился и спросил:
– Ты же говорила, что видела документы бывшего хозяина
зоны! Кстати, как влезла в архив?
– Не скажу, – буркнула я.
– Фиг с тобой, – махнул рукой Дегтярев, – на
данном этапе интересно другое! В бумагах же стояли цифры! Неужели не задумалась
над словами Нинели? Не поняла, что она врет?
– Не поняла, – эхом отозвалась я, – и даты не
отследила, ну, не знаю, почему такое получилось. Впрочем, как раз знаю!!!
Увидела, что у Дегтярева имеется сестра-москвичка, и обрадовалась, подумала:
вдруг тетка жива-здорова, ну и вымело остальные мысли из головы! Начисто!
Ветром сдуло! Хотя сейчас понимаю, что Нинель пару раз выпала из образа! Я даже
насторожилась, сначала она ляпнула слово «легавка», а потом спокойно выронила
«штука баксов». Ну согласись, не совсем нормальная лексика для генеральши,
почтенной дамы в возрасте. Ой, а насчет мужа это правда? Ну там, про выборы…
