М-да, перспектива… На душе было не то, что грустно, а тоскливо. Миненко, видя мое состояние, предложил выпить. В другой момент, согласился бы. А сейчас — чай, только чай.
Дед-хозяин — мудрый человек, предложил каждому то, что нужно ему было в это мгновение.
Миненко рассказал про мой выстрел, который не вписывается в привычные рамки. Дед усмехнулся:
— Вот и надо выпустить «Боевой листок» с заголовком: «Бить врага — как стреляет полковник Лазарев!»
— Скажете тоже! Мне реклама ни к чему. — я махнул рукой.
Разговор не клеился. Мне отвели место в комнате. Я скинул ботинки, сбросил ремень. Пистолет, с загнанным патроном в патронник, со снятым предохранителем — под подушку. Гранату с ввинченным запалом на полу, под рукой.
Миненко о чем-то говорили с Дедом на кухне.
Я же лежал, смотрел в потолок и курил. Думал. Просчитывал варианты. Хотелось что-то делать. Но все выходило против меня. И снова появилась мысль о самоубийстве. Если америкосы найдут мое тело, то тогда и от семьи отстанут. Плохо. Тупик. Пепельница возле дивана пополнялась новыми окурками.
Я сел на край дивана, обхватил голову руками. Растер лицо. Что делать?
Вошел Миненко, сел на стул.
— Что, дядька, тяжко?
— Хреново. Куда не кинь — везде клин.
— Тут такое дело, Владимирович. — он медлил.
Да, и мне особо торопиться некуда было.
— Понимаешь, на особый период, в недрах Конторы был разработан План.
— Он был разработан не в недрах твоей Конторы, — не люблю я их «Контору», ну, не люблю — а еще при Советской власти. В том числе и в Генеральном штабе.
— Правильно. Был разработан план, что в случае оккупации врагом территории России, созданы партизанские базы. Там находилось оружие, боеприпасы, питание. Только вот потом решили, что оккупации не будет, или, что дорого содержать их, или еще по каким иным причинам, но все базы были ликвидированы. И вот, Контора приняла решение разработать план свой, обособленный от других, на период оккупации. Есть очень небольшая база, есть система паролей, явок, связей, есть «спящие» агенты — «кроты». Их задача — при наступлении врага — внедряться в их структуры. У других — собирать боевые ячейки для ведения войны с ними. Третьи — собирать еду, медикаменты. Много чего еще.
— А ты не боишься, что сейчас американцы внимательно изучают все. Включая то, что вы запланированы на Лубянке. Они же и там сидят тоже. Точно также как в Генеральном штабе, Администрации Президента, Правительстве. Гос. думе, да. Мало ли где еще. Потому что творилось в стране за последние десять лет, думаю, что не мы планировали и выполняли, а они планировали, а мы — выполняли. Как мартышки таскали каштаны из огня для заокеанского дяди. Или просто мы — конченные идиоты. Так сказать вырождающаяся нация. Нет, даже не нация. Нация имеет свою экономику. Россия же сидит на нефтяной «игле» и гордится этим. При этом напрочь забыла как производить средства производства. Станки 50-х годов стоят. Точность обработки — «на авсоь». Я это военной технике смотрю, когда кучу рекламаций на заводы подписывал, что же делается с гражданской продукцией — страшно. Поэтому кто кого-либо американцы, либо мы сами себя «за корягу» завели — хрен его знает, полковник!
— Ты — умный. За это я тебя и уважаю. — Миненко усмехнулся.
— Когда служишь начальником штаба, то поневоле приходится быть умным.
— Только вот нет этого Плана на бумаге. И не вся Лубянка в курсе этого факта.
— Это как? План без Плана?
— Вроде этого. Сам знаешь, что особисты — военная конттразведка всегда особняком стояли в иерархии государственной безопасности. Наименее коррумпированы, более закрыты, мышление несколько отличается от общепринятого чекисткого. Ну, и с наступлением войны военная контрразведка переходит в подчинение министерства обороны — «СМЕРШ». Только вот так получилось, что в министерстве обороны сидит враг. Подчинятся некому, потому как и на Лубянке враги. Есть два, да, нет, пожалуй, три выхода. Первый — служить тому, кто тобой командует, второй — бороться, третий — как у тебя мысли, не замарать офицерскую честь и застрелиться. Не знаю как ты, я принял решение — бороться. Для этого, правда, с одной стороны, много, с другой стороны — мало сделано. Есть группа людей, которые начали подготовительную работы для ведения борьбы. Есть связь с другими группами, которые также готовятся выступить. А тебе предлагается возглавить нашу группу или же объединение групп.
— Почему я? Вы сами все организовали — вы и командуйте.
— Начнем с того, что если ФСБ возглавит борьбу, то это вряд ли найдет поддержку у населения, а фашисты быстро скомпрометируют движение. Все подумают, что лучше американцы, чем возвращение 37-го года. Сам знаешь, что у нас много у власти тех, кто преклоняется перед США. Постоянно кричит, что именно на штыках американцев к нам пришла настоящая демократия. Тех-то американцы очень щедро кормят. Некоторых вообще не нужно финансировать. Это и промышленники, тем просто сказали, что нужно передать контрольный пакет, не платить налоги, а всю нефть, и прочие энергоносители продавать только определенным компаниям по фиксированным ценам. Есть и другие, которые так любят американцев, что со щенячьим восторгом кричат о настоящей свободе, при этом дальше своего носа не видят. А посмотри телевизор, там идет такое оболванивание народа. Зомби-ящик. Все попытки рассказать, что у России большая история, что Россия сама по себе — Великая Страна, встречается в штыки. Обвиняют в ксенофобии, антисемитизме, национализме, нацизме, да, еще во многих грехах. А насчет командования сопротивлением…Ну, учти также мы — опера. Да, имеем военное образование, но доросли лишь до должности командиров рот или им аналогичных, максимум — начальник штаба батальона. Не более того, да, и позабывали многое. А после были приглашены на работу в военную контрразведку. Провести подрыв, организовать диверсию — это можем, а вести широкомасштабные боевые действия — не потянем. Вот поэтому я и зову тебя. Подумай до утра. Я не настаиваю. Думай сам.
— Не боишься, что я могу пойти с повинной?
— Не пойдешь. Ты их ненавидишь точно также как я. Даже если и пойдешь, то, что им расскажешь? Фактически ничего.
— Что должен делать? Дать присягу, кровью подписать контракт?
— Я же не Сатана! — Иван усмехнулся недобро, и я засомневался в его словах, а, может, он сам и есть Дьявол? — Нет. Просто принять решение. Обдуманное, взвешенное, чтобы потом не жалеть о нем.
Я молча курил. К борьбе я готов. Семья — вот самое уязвимое место.
— Где твоя семья? — я смотрел в глаза.
— Дома.
— Дома где? Здесь?
— Да.
— Не боишься, что америкосы узнают, что ты воюешь против них, и возьмут их в заложники. Думаю, что не сложно завести им пару автоматов, да, килограмм взрывчатки.
— Начнем с того, что этого завозить не надо, все это и так у них есть. Правда, спрятано, но есть. За свою семью боюсь, не меньше твоего. Предлагал эвакуацию им, вывезти к родителям, хоть к своим, хоть к родителям жены. Но, они отказались наотрез. Что жена, что оба сына.
