— Не нравится? — ехидно спросил он.
— Не нравится, — подтвердил я. — Наслушался в свое время аж до рвоты.
— А у меня больше ничего нет.
— Значит, поедем молча, без музыки, следи за дорогой.
— А что за ней следить, я тут могу с закрытыми глазами ездить!
Через некоторое время Андрей подал голос:
— А теперь налево, вон за теми соснами будет грунтовая дорога и по ней около пяти километров.
— Не поеду! — затормозил машину Мустафа.
— Почему? — в голосе моем звучало раздражение, мне еще фокусов агента не хватало для полного счастья.
— Вы меня убьете!
— Мустафа, ты хоть старый, и тертый жизнью, а дурак! — я рассмеялся и откинулся на спинку сиденья. — На кой ляд нам тебя убивать? Ты верой и правдой служил органам, и еще послужишь, ты сам организовал безопасный переход, и получишь за это деньги! А ну-ка, не шути! — я заметил, как Мустафа полез сзади за ремень.
Андрей отреагировал мгновенно, он блокировал голову Мустафы нажав на глаза, и потом, продолжая удерживать голову в таком положении, второй рукой ударил агента по солнечному сплетению, дыхание перебил. «Сопка» начал медленно сползать по сиденью.
Я тут же сунул руку сзади за ремень нашего водителя. По карманам прощупал. Документы, деньги. Не то, ага, а вот еще один, во внутреннем кармане.
Странно, зачем ему был нужен весь этот спектакль? Мог нас сдать на чеченском блок-посту. Или здесь попытаться убить. Пятнадцать лет по тюрьмам и зонам, и так облажаться?!
— Ты его не убил? — поинтересовался я.
— Нет, через пару минут очухается. Вытащи его на улицу, — Андрей бесцеремонно вытолкнул Мустафу наружу. Тот упал набок, головой вниз. Я вытолкнул ноги, потом мы усадили его возле колеса, пару раз шлепнули по щекам. Агент начал приходить в себя.
— Андрей, ты же несильно его ударил его по солнечному, а он вырубился, и так надолго. С чего это?
— Главное не с какой силой бить, а куда! Не забудь, что я ему еще немного зрение испортил, два небольших болевых шока сливаются в один большой, плюс нарушение дыхания. Недостаток кислорода и прочая лабуда.
— Где научился?
— На мумиях тренировался, — усмехнулся Рабинович.
— Ну вот, вроде очухался. Что, дядя, будешь говорить?
— А где я? — Мустафа мотал головой, нормальный цвет лица начал к нему возвращаться.
— В гробу будешь, на верхней полке, если будешь чудить! — пообещал ему Коэн. — А ну, говори, что за фокусы! Какого черта ты решил, что мы тебя убьем?
— А вы себя видели со стороны? — вопросом на вопрос ответил перепуганный агент.
— Не понял, поясни, — попросил я.
— Когда вы смотрите на чеченца, вы хотите его убить, это у вас в глазах написано.
— И все?
— Все, — Мустафа вытер пот со лба.
— Ну и дурак ты! На, держи, — я протянул ему оба пистолета, предварительно вынув обоймы, затворы передернул, два патрона вылетели в траву. Обоймы бросил в бардачок.
— Поехали? Или тебе деньги не нужны? — перешел на деловой тон Рабинович. — Время — деньги. Каждые десять минут — минус сто долларов. Ну, и?
— Едем, — Мустафа тряхнул головой.
Деньги он любит, это тоже хорошо. Трезвый расчет в данном случае лучше эмоций.
Быстро погрузились в машину, тронулись в путь. Теперь уже Андрей сел на переднее сиденье, и, вытянув шею, смотрел за дорогой. Было видно, что Андрей выискивал знакомые ориентиры.
Я же страховал Рабиновича от неожиданностей. Меня сейчас интересовал лишь агент. Если бы он выкинул какой-нибудь фортель, я готов был мгновенно блокировать его голову, шею и правую руку. Про себя мысленно несколько раз проработал, как именно я буду это делать. Только дернись, Мустафа. Только дернись, дай мне шанс.
Так мы ехали по лесной дороге около часа, было видно, что дорога не пользовалась популярностью у местного населения: почти заросшая травой, колея чуть заметна. Конечно, был шанс нарваться на мину, оставленную как нашими войсками, так и духами с прошлой войны. Как странно говорить о войне в прошедшем времени. Сам воевал совсем недавно, а вот поди-ка, она уже прошла, вернее не прошла, а мы ее проиграли. Вернее даже будет сказать — за нас ее проиграли…
— Стой, мужик. Приехали! — сказал Андрей.
— Ты уверен? — спросил я у Рабиновича.
— Да, уверен, — мой напарник потянулся, взмахнул несколько раз руками, разгоняя кровь.
— Так я рассчитываюсь? — уточнил я, доставая деньги.
— Да.
— На, держи. Пиши расписку, — я протянул деньги Мустафе.
— Сейчас, сейчас! — засуетился Мустафа.
Быстро, неровным почерком он писал расписку. Потом протянул мне. Я прочитал. Все по форме. Молодец, агент, научился писать расписки!
— Вас забирать? — мы явно нравились агенту.
— Нет, — отрезал Андрей.
— И вообще, мужик, забудь, что нас видел. Мы лишь плод твоей фантазии, — поддержал я его.
— Я вас никогда не видел. А может, пистолет купите? — поинтересовался он.
— Мустафа. Если бы нам нужно было оружие, то отобрали бы весь твой арсенал, а самого отправили к Аллаху. Все, езжай! — я начинал нервничать.
— Понял, понял. Уезжаю. — Он сел в машину и, развернув машину на узкой дороге, поехал в обратную сторону.
Мы стояли и курили, пока он не скрылся за деревьями.
— Ну что, Андрей, куда дальше? И вообще, за каким бесом мы заехали в эту глушь. Здесь что ли пещера местного Али Бабы?
— Нет, Алексей, но не ходить же нам голыми.
— Понятно, тут неподалеку небольшой такой тайничок со всякими премудростями еврейского производства, типа телефонов, которые отрывают головенку, пейджеры, вырывающие печень? Ну, веди нас, Сусанин Иван. Знаешь на этот счет анекдот?
— Расскажи.
— «Приходят немцы в деревню в годы войны и у всех спрашивают, где партизаны. Все молчат. Тут мальчик подбегает и говорит, что он знает. Старший немец:
— Ганс, дай мальчику конфетку. Мальчик, ты проведешь нас к партизанам?
— Да, дяденьки, немцы, проведу.
— Дай, Ганс, мальчику еще конфетку.
— А как тебя зовут, мальчик?
— Ваня.
— Понятно, а как фамилия?
— Сусанин.
— А папу как зовут?
— Иван.
— А дедушку?
— Иваном, и прадедушку тоже Иваном.
— Ганс! Забери у этого поганца конфеты!»
— Хороший анекдот. Не бойся, выведу я тебя к тайнику.
