— Если ты вдавил на катушках с пленками выступы, а потом не бросил, а аккуратно поставил, закопал, то раскручиваешь вот эту так называемую «батарейку», — Андрей раскрутил ее, — внутри радио-взрыватель. Вытаскиваешь, нажимаешь вот на эту кнопочку и «кассеты» с пленкой взрываются. Понятно?
— Почти. Радиус действия радио-взрывателя?
— Пятьсот метров.
— Радиус поражения осколками от твоих фотопленок?
— Максимум двадцать метров. Эффективно — пятнадцать метров.
— Не густо, — я был разочарован.
— А ты что хотел?
— Побольше и подальше. И чтобы мозги по асфальту, — я рассмеялся. — Ну, показывай, что еще там.
— Ручки-пистолеты.
— На один патрон?
— А тебе чтобы не меньше чем у АКСа?
— Именно. Калибр?
— Два варианта. Первый — «мелкашный» патрон, второй — от ПМа. Но тут поосторожнее, отдача такая, что можешь сильно себя в живот или грудь ударить, а то еще хлеще, «ручка» может полететь и пробить тебе грудную клетку. Надо стрелять с упора. Ну, и сам понимаешь, что грохота будет много, дыма. По опыту, тоже немало. Каждому беру по две ручки. Одна — мелкокалиберная, вторая — «потяжелее». Будут патроны — можешь перезарядить. Да, еще, — без надобности не раскручивай ее.
— Боишься, что могу выстрелить?
— Нет, патроны отравлены.
— Восток, Восток. Все время забываю, с кем имею дело, — я вновь рассмеялся. — Что еще?
— Тебе мало?
— Мне всегда не хватает времени, денег, патронов и информации. Давай, выкладывай, что на твоей исторической Родине изобрели для борьбы с международным терроризмом!
— Изобрели много, только здесь не все представлено, — Андрей усмехнулся.
— Нет чего-нибудь такого, чтобы дух типа щелкнул авторучкой, а у него руку вместе с головой оторвало к чертовой матери?
— Увы. Есть попроще.
— Например?
— Яд.
— Так его еще нужно в пищу подмешать. И к этой пище подобраться. А то, может, и придется вместе с одного корыта чавкать. Как потом отбрыкаться, что, мол, не голоден?
— Есть яды, которыми можно смазать конверт, письмо мамочке написал человек, облизал конвертик, и все, привет родителям.
— Отстал, Андрюха, ты от жизни, сейчас есть конверты, где не надо лизать клапан. Оторвал полоску и все, наклеил.
— Понял, есть аэрозоли. На открытом воздухе «живет» яд 30 секунд, клиент вздохнул и склеил ласты. А ты все это время не дышишь.
— А что в твоей «аптечке» есть сейчас?
— Ничего.
— Так что же ты умничал? — я был возмущен.
— Просто хотел показать, какой я эрудированный, — Андрей рассмеялся.
— Ладно, закрывай свою лавочку, и побежали, нам засветло надо пройти максимум расстояния и устроится на ночлег. Ты же не хочешь на первом же этапе экспедиции ночевать в лесу?
— Нет, не хочу.
— Кстати, коль мы здесь уже, и обратно дороги нет, не мог бы ты мне поподробнее объяснить, где же находятся «сокровища Агры»?
— Еще не время.
— Не доверяешь?
— Еще не время.
— А когда наступит это время? — я настаивал.
— Немного подожди, выйдем на финишную прямую, и вот тогда… Не обижайся, Алексей, дело в том, что есть приметы, которые вот так, с ходу не объяснить, надо показывать на местности.
— Так ты был там?
— Мы были рядом. Провели разведку местности, я входил в состав группы, проводившей рекогносцировку, а вот потом нас захватили…
— И вы не могли отбиться? Вас была целая группа подготовленных специалистов. Вы же были в этом тайнике? Могли набрать столько оружия, что у ваших грузовиков рессоры бы полопались и полуоси вылетели. Почему?
— Леха, сейчас мы с тобой тоже можем взять столько оружия и боеприпасов, сколько сможем унести, но не берем. Почему?
— Не можем себя выдать, для нас это означало бы смерть. Верную гибель.
— Правильно, для нас тоже тогда это бы означало верную гибель. Плюс ко всему, мы не могли бы выдать себя, сознаться в истинных целях нашей миссии, тем более, что выступали под прикрытием «Красного Креста».
— Сколько человек вас брали в плен?
— Двенадцать.
— Они были вооружены?
— Да.
— Они были расслаблены?
— Относительно, когда обыскали и увидели, что у нас нет оружия, лишь одеяла, палатки, и прочая дребедень, то успокоились…
— И вы не могли их прибить? Я так понимаю, что ты выступал в роли «спеца». Неужели ты не мог придушить, сломать шеи, руки-ноги, а потом прибить двух человек? Взять их оружие, и потом начать разбираться с остальными? Твои коллеги тоже могли что-то, не только ручку перьевую держать?
— Эх, могли! — Андрей махнул рукой.
— Так и что?..
— Команды не было, — Андрей вздохнул. — Я только напрягся, хотел свалить ближайшего, потом прикрыться его телом. Он толстый такой был, жирный, воняло от него нестерпимо, обмотан был пулеметной лентой, что тот моряк в кино про революцию, в руках — ПК, коробка полная, можно было потом всех гадов положить… — Андрей закурил, взгляд был устремлен в пустоту, он снова переживал свое пленение.
— И… — я поторопил его.
— Начальник увидел, как я напрягся, и покачал головой, мол, не смей.
— На что он надеялся? Что духи вот так просто вас отпустят после проверки документов, багажа и груза? Он или дилетант или предатель.
— Нет, он просто сразу понял, что дальше будет. Нас и раньше останавливали, но тут же отпускали. Мы не должны были выдать свою принадлежность к Израилю, а уже тем паче к истинной цели нашего визита в Чечню.
— Могли бы принять последний бой и погибнуть, чем вот так, как бараны идти на заклание, — я кипятился и не понимал.
— Ты когда-нибудь занимался нелегальной работой? — голос Андрея был тверд и сух.
— Нет, — я оторопел от перемены тона его голоса.
— Тогда ты ничего не знаешь. Ты должен погибнуть, но не выдать себя. Все так и настаивали до конца, что мы были мирными гражданами, поставлявшими гуманитарный груз в пострадавшие районы Чечни. И на всех допросах с пристрастием, сам понимаешь, что это такое, мы отвечали как попугаи одно и то же. А для этого надо иметь большее мужество, чем вступить в последнею схватку и тем самым выдать себя с головой. Откуда у гуманитариев навыки ведения боя? Откуда они знают, как сломать нос человеку, да при этом так, чтобы он умер? Как свернуть шею? Как ударом кулака разорвать печень, перебить гортань, пробить артерию на шее? Или уходить от погони, ставить мины и прочее, прочее, что тебе как оперативному работнику не снилось.
