Книга Я был на этой войне, страница 117. Автор книги Вячеслав Миронов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Я был на этой войне»

Cтраница 117

— Давай, и поедем в Петропавловку.

Меня перевязали, обмыли лицо, глаз стал видеть. Юра налил мне полстакана водки и себе немного, выпили, поехали.

На каждой кочке, выбоине меня здорово мотало и начинало мутить. Водка была хорошая, значит из-за головы. Приехали к медикам. Там нас уже ждали. Я сам спустился и вошел в кабинет. Раздели, положили на холодный металлический стол. Надо мной склонился мой приятель Женя Иванов:

— Привет, Слава! Что с тобой?

— Хрен его знает, Женя, мина рванула рядом, одному бойцу снесло полголовы, а меня только зацепило. Женя, ты помнишь наш разговор, когда мы чистили аптечные склады?

— Ничего не помню, — буркнул Женя.

— Помнишь, сукин сын, помнишь. Я не хочу быть инвалидом, тем более — по голове. Если надо будет вскрывать череп, то можешь ничего не делать, чтобы совесть не мучила, просто дай мне шанс. Перед операцией я выйду во двор покурить. Договорились?

— Ни о чем мы с тобой не договорились, сейчас вкачу лошадиную дозу успокоительного, чтобы не дергался.

— Я тебе вкачу. Сделаешь то, что я тебе сказал!

— Да, пошел ты…

— Давай, смотри, позже разберемся, кто куда пойдет. Об одном прошу, если будет возможность не вскрывать череп, то не делай этого без особой нужды. Не любопытствуй, все равно там мозгов не обнаружишь. Кость.

Женя со своим ассистентом вкатили мне промедол, еще чего-то, сделали небольшой разрез кожи на лбу, достали осколок, подарили тут же мне его. Но, по их словам, не было ясной картины. И они отправили меня в госпиталь, что на Северном. Погрузили в МТЛБ с красными крестами на боку и крыше, рядом сел Юра. Поехали. От лекарств, ранения, контузии меня здорово мутило. Механик гнал машину мастерски, лихо перекидывая передачи, стараясь не сбавлять обороты; проехали «зеленку», нас не обстреляли. Поехали по Грозному. Где-то в районе центра раздалась очередь, и что-то прогрохотало по бортовой броне. Машина остановилась. Плен не входил в мои планы, тем более с пробитой башкой. Оружия у меня с собой не было, кроме «родной» гранаты. Я беспомощно посмотрел на Юру. Тот ободряюще кивнул и, отворив дверь, осторожно выглянул наружу. Старшина с кем-то переговаривался, потом распахнулась дверь, и меня осветили фонариком, прямо в глаза, сволочи! Через минуту снова поехали. Юра рассказал:

— По радио сообщили, что со стороны духов прорвался БТР и уже разгромил два блок-поста. Они думали, что это мы. Хорошо, что старшина успел запустить осветительную ракету, а то бы расхреначили нас к чертям собачим.

— Значит не судьба! Рано еще. Сан Саныч сказал, что это предупреждение за мое плохое поведение. Если бы вы, козлы, эту пристипому не отпустили, то не торчали бы мы сейчас тут, а водку на КП жрали и дырки под ордена крутили. Тьфу!

— Ты прав, Славка, не судьба. А за бабу эту прости. Кто же знал, что она шпионка. Если бы комбат карту сразу передал, то тогда все было бы ясно. Не переживай, мы их тут еще много отловим. Не раскисай, главное, что живой.

— Домой только не сообщай.

— Я что, Слава, идиот! Все будет хорошо! Страховку получишь.

— Видик куплю, а то мне получки не хватало никогда, а теперь точно хватит.

— Мне, что ли, голову подставить, чтобы денег на видик хватило.

— Высунь голову через пару кварталов, что-нибудь да прилетит. Ну, его на хрен, Юра, такие деньги. Похоже, что подъезжаем?

— Через блок-посты проезжаем, что перед Северным, — Юра смотрел в триплекс, что на борту.

Подъехали к госпиталю, который размещался в аэропорту. Все знакомо. Было уже около двух часов ночи. Меня тут же взяли под свое внимание две прелестные, чудесные, обаятельные, красивые медсестры. И несмотря на поздний час, пробитый череп, головокружение, я был почти влюблен в них. Я поедал их глазами, вдыхал их запах. Когда, несколько часов назад, я видел перед собой Хаву, тоже в какой-то мере симпатичную женщину, то не испытывал таких чувств, как сейчас. Казалось, что я попал в рай.

Пока одна записывала мои данные и заполняла необходимые формы, другая делала мне какие-то уколы. Понятно, когда ставят подкожник от столбняка, но про остальные я ничего раньше не слышал. Однако я был готов их терпеть. Морщась от боли, я старался быть остроумным, зубоскалил, рассказывал какие-то анекдоты. Девчонки хохотали. Пришел какой-то молодой доктор, послушал, посмеялся и, когда медсестры закончили работу, взял меня и повел в темный кабинет. Там сделали несколько рентгеновских снимков головы и ноги. Затем привели в другой кабинет, засунули голову в тиски огромного аппарата и что-то смотрели на мониторе. Это продолжалось подозрительно долго, потом принесли мои рентгеновские снимки. Двое молодых парней о чем-то долго шушукались. Это мне начинало не нравиться:

— Мужики! Что там у меня? Что-то серьезное, или нет? Скажите правду, — свою гранату я переложил в куртку, оставив бушлат в приемном покое.

— Не знаем. Тут может быть трещина, а может это вена у тебя проходит.

— Мужики, это вена проходит: когда попало, то крови было много. Не сомневайтесь — это вена.

— Не знаем. Надо посмотреть.

— Я вам посмотрю. Туристы нашлись. Ставлю пару бутылок хорошего коньяка, что там вена, и вы смотреть не будете. Годится?

— По-моему тоже вена, не похоже на трещину, — и что-то еще на тарабарском латинском языке произнес один из докторов.

— Хорошо, мы тебе швы наложим, но завтра первым же бортом улетишь в госпиталь.

— В какой?

— Не знаем. Откуда борт придет. Ты легкораненый, поэтому, скорее всего, либо в Ростов, либо в Новгород. Пошли лоб шить.

— Спасибо, мужики!

Я встал и пошел за доктором в процедурный кабинет. Положили на операционный стол. Врач помыл руки, надел маску, ему ассистировала молодая медсестра. По выбившемуся из под шапочки локону я определил, что она блондинка. Ее прекрасные голубые глаза насмешливо смотрели на меня.

Какой тут умирать, когда такие прекрасные глаза озорно смотрят на тебя. Я неотрывно смотрел в эти два бездонных голубых озера. Я не видел ее лица, но по очертаниям маски рисовал его прекрасным. Эх, жаль, что женат, а то ведь уже почти влюбился в эту красавицу.

В очередной раз у меня сняли повязку с головы, опять пошла кровь, видимо точно вену перебило. Поставили укол, и начали что-то лишнее отрезать, потом зашивать.

— Нитки-то хоть саморассасывающиеся? — поинтересовался я.

— Нет, мужик, такие у нас на второй день войны закончились. Что есть, тем и шьем.

— А сейчас, что у вас есть?

— Нитки черные, десятый номер.

— В казарме солдаты этими нитками пришивают пуговицы и прочее!

— Вот-вот. Мы у старшин спирт на них и меняем.

— Дурдом.

— Согласен на все сто. Сейчас потерпи, вырежем у тебя кусочек поврежденных тканей.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация