Рачек, глядя на хмурые лица людей, сидевших в «девятке», один из них держал у уха мобильный телефон, тихонько выругался сквозь зубы и включил заднюю передачу. «Жигули» покатились в ту сторону, откуда они только что приехали. Следя в зеркальце за дорогой, Рачек на секунду опустил глаза и бросил взгляд на Алину. Держалась она неплохо, без вскриков и причитаний, но лицо девушки было серым от испуга. Она беспомощно посмотрела на Рачека, тот ободряюще подмигнул ей.
- Всё в порядке, девочка. Всё хорошо. Ты только лежи, как лежишь.
И достал пистолет.
Те, в «девятке», двигались за ними, как приклеенные, азарт стал проступать на их лицах. Один из преследователей высунулся в окно и несколько раз выстрелил по «Жигулям», целясь в колёса. Рачек выставил руку с пистолетом и дважды, для острастки, выстрелил по нему. Мужчина исчез внутри салона. «Сейчас они пустят в бой тяжёлую артиллерию», - подумал Рачек.
Обе машины снова оказались у Комитета охраны, где за минуту до этого проезжал Рачек. Здесь уже было достаточно места, чтобы развернуться, но Рачек не стал этого делать, продолжая всё так же двигаться задом наперёд. Он миновал арку, ведя за собой машину с преследователями, обогнул здание с левой стороны и выехал на площадку, расположенную за Комитетом.
Место, на котором находился Комитет, было весьма живописным. Любители природы знали, где устраивать свою штаб-квартиру. Высокий холм, на котором стояло здание, отвесно уходил вниз, к набережной, за которой медленно и величаво катила свои волны река.
Площадка шла полукругом, поэтому «Жигули» Рачека стали огибать широкую дугу. «Девятка», всё так же, ехала за ними, и, в конце концов, машины расположились под углом в девяносто градусов по отношению друг к другу. Рачек подпустил «девятку» как можно ближе, а затем выставил руку и прицельно выпустил шесть пуль по её скатам. Машина преследователей пошла юзом, теряя управление. Когда она приблизилась к декоративному бордюру, огораживавшему площадку, Рачек разогнал «Жигули» и, что было силы, ударил «девятку» в правый задний борт. Раздался противный скрежет сминаемого металла, посыпалось стекло, машина преследователей перевалила через невысокий бордюр и боком пошла вниз по склону холма. Метров через пять её колёса за что-то зацепились, и она, натужно крякнув амортизаторами, перевернулась и, мелькая чёрным днищем, покатилась вниз.
Рачек не стал выходить из машины и смотреть, что случилось с пассажирами «девятки». Он даже не остановился, а завершил круг, вынырнув с противоположного конца здания, и покатил в ту сторону, откуда он появился, спасаясь от «Опеля». Его расчёт оказался верен, ни «Опель», ни другая машина – иссиня-чёрный «Форд», им не встретились. Они должны были находиться сейчас позади, вызванные «девяткой» на подмогу, и разъезжать по примыкающим улицам, ломая голову, куда же они подевались. Рачек сделал несколько поворотов, внимательно следя за окружающими машинами, но никого подозрительного не объявилось. Лишь проезжавшие мимо водители бросали удивлённые взгляды на искорёженный передок «Жигулей».
- Как самочувствие? – бодро спросил Рачек, пытаясь расшевелить Алину. – Жива?
Та только охнула, цвет её лица всё ещё был далёк от нормального.
- Где дядя Валик? Что с ним?
- Не знаю, - соврал Рачек. – Мы разделились, и он поехал другой дорогой.
- А это кто был? Бандиты? – вопреки ожиданиям голос Алины был ровным, испуг в нём почти не чувствовался.
- Можно считать, что да.
- Чего они хотят?
- Они хотят, чтобы твой папа уступил им свой бизнес.
- Понятно, - раздумчиво произнесла Алина. – Наезжают, значит.
Рачек покачал головой. Бандитский сленг, как вода губкой, впитывается подростками, благо сейчас он звучит отовсюду. Впрочем, так было во все времена. И в годы его юности сверстники так же козыряли «фраерами», «перьями», «башлями» и прочей ерундой.
- Можно сказать, что «наезжают», - согласился Рачек, - причём, по полной программе. Ты сильно не высовывайся, сядь пониже.
- Вот папа вернётся…, - пробормотала Алина.
- Да, когда на сцене появится Владимир Фёдорович, начнётся настоящее шоу. Поэтому, наша задача-минимум – продержаться до его возвращения.
«Жигули» свернули в переулок Мечникова. Сзади, по-прежнему, никого не было.
- Что мне не нравится, - продолжал между тем Рачек, - это, как рьяно они принялись за дело. Похоже, на пару дней тебе придётся спрятаться.
- Где? За границей?
Рачек усмехнулся.
- Нет. Расстояние значения не имеет. И не нужно думать, что чем дальше ты уедешь, тем в большей безопасности окажешься. Главное – не где прятаться, а как.
- Это вы меня будете прятать?
- Я, - кивнул Рачек. – Поскольку с сегодняшнего дня я отвечаю за особу по имени Алина Гриценко, то и прятать тебя придётся мне.
- А лицей?
- Два-три дня занятий придётся пропустить. Потом наверстаешь.
- А где прятаться будем? В доме?
- Поглядим, - неопределённо ответил Рачек. Сам дом Гриценко не очень-то ему нравился, несмотря на его кажущуюся неприступность. Место, уже известное противнику, теряет все свои преимущества.
Он ехал по улицам города, не переставая разговаривать с Алиной, ему нужно было лучше узнать характер девушки, и продолжал всматриваться в машины впереди и позади себя. Особенно опасными он считал улицы в непосредственной близи от дома Алины. Но предчувствия Рачека не оправдались. Ни «Опель», ни «Форд», ни ещё один тяжеловесный «КрАЗ», ни иные машины противника так и не появились.
А вопрос, искать ли убежища у Гриценко или же в каком-нибудь другом месте, отпал сам собой, как только Рачек, подъехав к знакомым воротам, увидел «скорую» и несколько машин характерного красного цвета.
В доме был пожар.
6.
Чайки беспокойно кружили над морем, припадая к его уныло-серой поверхности, катящей тяжёлые, непрозрачные волны к скалистому берегу. Волны разбивались о камни, разбрасывая вокруг себя клочья пены, но делали это нехотя, словно скрывали таящуюся в них силу, а безлюдный берег подчёркивал неумолимую безысходность окружающего.
Рачек отвернулся от картины, подумав о том, что нужно иметь крепкие нервы, дабы ежедневно созерцать подобный пейзаж.
- Желательно со вторым выходом…, - сказал он. – Пока всё… Да… Ещё здесь… Потом сообщу.
Он поставил телефонную трубку в специальную нишу и обернулся к дверному проёму, в котором появилась худощавая фигура Ворохова, за спиной которого чуть поодаль маячил квадратноплечий Рома. С лица Дмитрия Александровича сошла всегдашняя улыбка, и было оно преувеличенно серьёзным и, даже, слегка растерянным. Но, именно, слегка. Дескать, почему не предупредили, что нас собираются поджигать. Рачек посочувствовал Соломину, принявшему на себя первый удар хозяйского гнева. А о том, что Дмитрий Александрович устроил разнос, Рачек не сомневался. Полученный стресс требует выхода, а на ком же разряжаться, как не на окружающих и подчинённых.
