– Ваша девушка у нас, – раздался в трубке измененный голос Анисьи.
– Это я уже знаю, – нетерпеливо сказал Иван Иваныч.
– И ваш ребенок тоже. Ваш единственный наследник. Если вы будете упрямиться, мы сделаем ей аборт!
Я чуть не упала. Она что, с ума сошла?! Я, конечно, просила Анисью как следует напугать моего мужа, но, боже ты мой, что за текст! Поистине, если хочешь, чтобы все было хорошо, надо браться за дело самой. Но неожиданно для меня Иван Иваныч испугался.
– Не трогайте ее! – отчаянно закричал он в трубку. – Слышите?! Не трогайте моего ребенка! Я сделаю все, что вы скажете!
– Это благоразумно.
– Чего вы хотите?! Я все сделаю!
– Мы вам скажем. Ждите.
– Но почему вы тянете? Тянете почему? А?
– Ждите. Время еще не пришло, – зловеще сказала Анисья. И дала отбой.
– О господи! – простонал Иван Иваныч и откинулся на подушку. Лучше бы он просто откинулся на тот свет, но, видать, момент еще не настал. – Зина…
– Я уже поняла: нитроглицерин.
Теперь у меня уже не было оправдания, будто я не знаю, где лежат таблетки. Иван Иваныч быстро получил свое лекарство, гораздо быстрее, чем я того хотела. Но если дело так пойдет и дальше, второго инфаркта ему не избежать. Я двигаюсь в правильном направлении.
– Сволочи, какие сволочи… – зашевелил он посеревшими губами. – Ничего святого. Это же ребенок! Как думаешь, они и в самом деле пойдут на это? Сделают ей аборт? – вопросительно посмотрел на меня муж.
– А срок какой?
– Еще ничего не заметно. Я думаю, месяца два.
– Могут просто устроить выкидыш, – я пожала плечами. – На таком раннем сроке это нетрудно. Дадут ей пару таблеток…
– Таблеток? Каких таблеток? – заволновался он.
– Есть такие. Они так и называются: аборт-таблетка. – Лично я этого не делала никогда, но была наслышана. – Они могут силой заставить Анжелу проглотить лекарство.
А, кстати… Это мысль! Но нет. Я не стану убивать детей. Только не это. Даже если речь идет об Анжеле. Я не буду этого делать. Ни за что и никогда. Потому что страшнее преступления нет. Но Иван Иваныч сильно испугался. Он опять простонал:
– Зина… Воды…
За водой мне пришлось идти на кухню. И тут уж я не спешила. Когда я вернулась, Иван Иваныч еле дышал. Но черт меня возьми, все же дышал! Вот же Кощей Бессмертный!
– Спасибо… – он жадными глотками выпил воду. – Мне легче…
«Да когда уже ты помрешь, зараза такая? Сколько мне еще вокруг тебя выплясывать?» – с надеждой посмотрела я на него и, стараясь изобразить сочувствие, спросила:
– Тебе и в самом деле легче?
– Я почти пришел в себя. – «Какое разочарование!»
– Так как насчет Анисьи? – напомнила я. – Будем мы звонить Эрику или не будем? Если не будем, то он пойдет в полицию и сообщит о пропаже Анжелы. Тогда ее похитители во всем обвинят тебя и… Как минимум, аборт-таблетка, – пригрозила я.
– О, нет! Хорошо, я согласен, – поспешно сказал Иван Иваныч. – Мы будем звонить Эрику.
– Деньги, – протянула я руку. – Сто тысяч мне и сто Анисье. Итого двести, – на всякий случай сказала я. Вдруг от горя он разучился считать?
– У меня нет при себе такой суммы. Ты же знаешь, я не держу в кошельке столько наличности.
Я чуть не расхохоталась. Меньше часа назад точь-в-точь такой же диалог произошел между мною и Колей. Только я поумнее Коли.
– Выворачивай карманы, Иван, – велела я.
– Зина, ты ли это?
– Ничто не меняет людей так, как бедность. Чем меньше денег, тем меньше гордости. Мой кошелек пуст, и я пойду на все, чтобы он опять был полон. Давай сюда свой пиджак!
– Ты ли это? – повторил он, но покорно снял пиджак и протянул мне.
Я пошарила в карманах и достала портмоне. Шикарное портмоне из кожи какого-то редкого зверя или рептилии. Моя рептилия в это время замерла на диване, гипнотизируя меня взглядом. Бесполезно. Я давно уже нечувствительна к змеиному яду. Стараясь не глядеть на мужа, я открыла бумажник. Там была куча кредиток и пачка денег. В основном доллары и евро.
– Ага! Ты мне, выходит, соврал!
– Но ты же сказала: двести тысяч рублей, – начал выкручиваться он.
– Я не возражаю, если ты заплатишь в долларовом эквиваленте. И Анисья, думаю, тоже. – Я принялась отсчитывать купюры: – Одна, две, три, десять…
– Зина! – Он кинулся на меня как лев, забыв о своем горе. Я проворно отскочила:
– Не мешай!
Швырнув ему бумажник, в котором остались одни только кредитки, я принялась жадно подсчитывать добычу. Четыре купюры по пятьсот евро, тысяча долларов сотенными и еще пятьдесят тысяч рублей красненькими.
– За тобой остается долг, – с сожалением сказала я. – Здесь только сто шестьдесят тысяч рублей. А я просила двести.
– Это по какому же курсу? – ощерился он.
– По моему.
– Не слишком ли дорого за один звонок?
– Нет.
Я уже поняла: выбить из него остаток долга равносильно тому, что добыть в самом центре Сахары ключевой воды из огненного песка. Но мне не придется идти сегодня в ломбард. Да, я стала, наконец, считать деньги. А раньше не глядя швырялась огромными суммами. Мне давали на хозяйство немало, и прежде я бы сочла эти деньги насмешкой. А сегодня выдержала за них настоящую битву.
– Я начинаю тебя бояться, – проскрипел Иван Иваныч.
– Сам виноват. Если бы ты обеспечил мое будущее, мог бы отныне спать спокойно. Разве забыл? Скупой платит дважды.
– Я прихожу к тебе за сочувствием, а ты вымогаешь деньги, – пожаловался он.
– Эй, эй, поосторожнее! А то я включу в счет услуги психотерапевта! Мне же надо теперь как-то зарабатывать на жизнь?
– Нет уж, не надо! – вздрогнул Иван Иваныч.
– Уверяю: это обойдется тебе дешевле, нежели ты пойдешь на прием к дипломированному специалисту. Так что ты, Иван, подумай. У меня хоть и нет диплома, но зато я знаю тебя как облупленного.
– Так я могу быть уверен: ты уладишь эту проблему? – спросил он, поежившись.
– Запросто!
– Эрик не будет ее больше искать?
– Не будет, – заверила я.
– Это хорошо, – кивнул Иван Иваныч. – Так я поехал?
– Езжай.
– Я буду тебя информировать обо всем, что происходит.
– А я тебя.
– До свидания, Зина.
– До встречи.
Он не стал возражать. А мне не терпелось его выпроводить. Надо было срочно разобраться с Анисьей. Что это за самодеятельность? Как только за мужем закрылась дверь, я позвонила ей:
