– А жена не поняла.
– Точно, – кивнул Ян. – Сочла, что это для нее оскорбительно. – Он вдруг улыбнулся. – Замужем за рабочим быть не престижно. Она моложе меня на пятнадцать лет. Тоже другое поколение. Они не понимают слов «нет денег». Или «надо экономить». Зачем, если можно взять кредит? И потом его не отдавать. Я, например, спать не могу, если у меня долги. А они ничего, спят. И даже не переживают по этому поводу. Не так сказал. – Он широко улыбнулся. – Не парятся. Я ее не осуждаю. Не она виновата. Просто мы разные. И я ушел. Квартиру, разумеется, оставил ей и сыну. А поскольку ипотеку оформляли на меня, то я ее по-прежнему выплачиваю. И платить мне придется еще долго. Вот и работаю без выходных.
– А живет там она.
– С моим сыном. Его я никогда не брошу. Плюс алименты. Мне тоже надо где-то жить, хоть и область, но двадцать пять тысяч в месяц на жилье уходит. Еды надо купить, одежду. Иногда приходится у приятелей в долг брать. Родственников у меня здесь нет. Но ты не переживай: прорвемся!
– Да. Ушли наши поезда. И мой, и твой. Самое неприкаянное поколение. Те, кто на пятнадцать-двадцать лет старше, хотя бы пенсию себе заработали и квартиры от государства получили. Они живут прошлым, ненавидя всех, кто разрушил их, как им кажется, счастливую жизнь. А те, кто на пятнадцать-двадцать лет моложе, вообще ничем не заморачиваются, здесь ты прав. Живут сегодняшним днем. Может, это и правильно. А мы… Зашоренные, загруженные, жизнью замученные. Росли при одном строе, а жить пришлось совсем при другом. Мы ненавидим то прошлое, то настоящее, в зависимости от обстоятельств, и страшно боимся будущего. Потому что ничего хорошего нам там не светит. Вот и маемся.
– Какая-то философская у нас беседа получается, Зина. Можно так тебя называть?
– Да как угодно, раз я у тебя собираюсь какое-то время пожить. Сразу предупреждаю: готовить я не умею.
– А посуду мыть?
– Это можно попробовать.
– Устраивает. Как-то незаметно мы рассказали друг другу свои биографии. За дорогой. Сейчас проскочим Кольцо и еще минут сорок пути, если повезет. Но вроде бы пробок уже быть не должно.
– Будем надеяться… Ты, наверное, свою жену ненавидишь? – спросила я.
– Зачем? – поджал плечами Ян. – Я к ней нормально отношусь. Она же не виновата, что связалась с неудачником. А выходила за героя. Думала, я – каменная стена, за которой ей будет надежно. А я подвел.
– Самокритично.
– Но не всем же олигархами быть? Я на сей счет спокоен. Мне больших денег никогда не заработать. Те, кто идет в бизнес и во власть, а самые большие деньги крутятся там, поступаются своими моральными принципами. Ведь надо быть большой сволочью, чтобы использовать людей, заранее зная, что ты их кинешь. А без этого нельзя. Я же со своей бывшей даже судиться не стал. Все оставил ей. Ну какой из меня бизнесмен? – открыто улыбнулся он. – С другой стороны, ну в чем я конкретно виноват? В том, что порядочный?
– Все правильно. Был бы ты ленивый или пил, как сволочь… Просто тебе не повезло. Родился хорошим человеком, а время сейчас такое, что востребованы плохие.
– Может, мне сегодня наконец повезло? – осторожно сказал он. – Тебя вот встретил.
– Теперь ты кинешься меня спасать. А почем ты знаешь? Может, я виновата? Я тебе далеко не все рассказала. Не всю правду.
– Так времени у нас еще много. Рассказывай…
Королевич Елисей между тем по свету скачет
«Вот здесь я теперь буду жить», – думала я, разглядывая крохотную кухню. То есть по меркам простых смертных это была нормальная кухня, восемь квадратных метров. И даже с половиной. Восемь с половиной квадратов моего теперешнего женского счастья. Все, что мне осталось. «Бывает хуже», – вздохнула я. В нашей с мамой однушке, хрущобе, кухня была и того меньше, всего-то метров пять, и такая же тесная прихожая, где двоим было не разойтись. Каждый раз, заходя туда, я невольно вспоминала лаз в кроличью нору: заползти и лечь, жуя. Полноценно жить в таких «хоромах» проблематично. Может, потому я и вышла за Иван Иваныча с его дворцами, что досыта наелась в детстве тесноты?
Этот дом был поновее, следовательно, и квартира побольше. Здесь имелось все необходимое: стол, стул, диван, хоть и старый, но большой, платяной шкаф и даже диванчик на кухне.
– Я буду спать здесь, – сказал Ян. И пошутил: – К холодильнику поближе.
Я с некоторым удивлением рассматривала оранжевую кухонную мебель. Я уже поняла, что передо мной выставочный образец, хозяин квартиры купил его с большой скидкой. Потому что добровольно вряд ли кто согласится жить в кухне, где ни днем ни ночью не заходит солнце. Все пластиковые панели здесь были ярко-оранжевые плюс оранжевый абажур, и впрямь похожий на мини-солнце, оранжевый заварочный чайник и букет искусственных подсолнухов в оранжевой вазе. А еще оранжевая солонка. Квартира изначально была инвестиционной, хозяин планировал зарабатывать деньги, сдавая ее в аренду, и на хорошую мебель тратиться не собирался. Здесь не было даже плиты, только микроволновая печь. Но, по крайней мере, я застала порядок, так же, как и в салоне его машины: все вещи были на своих местах.
– Нравится? – осторожно спросил Ян.
– Прикольно, – сказала я, совсем как Анжела. Почему-то именно это слово пришло мне на ум под оранжевым абажуром и рядом с оранжевой солонкой. Да еще подсолнухи! А как еще это назвать? Только так: прикольно.
– Со временем привыкаешь, – обнадежил меня Ян. – К тому же в комнате мебель нормальная.
В этом он оказался прав. Мебель была абсолютно нормальной, «под орех», разве что старой, обшарпанной, но вот что касается обоев… Они новенькие, с иголочки, но красные! Видимо, на оранжевой кухне выставочные образцы в магазине не закончились, остались еще выставочные обои с большой скидкой. Но красные.
– Прикольно, – повторила я.
– Можем сделать ремонт, – сказал мне в макушку Ян. Поскольку я застыла в дверях, он тоже замер на пороге, ожидая, когда ко мне вернутся чувства. А покамест дышал в мою макушку.
– Не стоит. Я ведь здесь ненадолго.
– Есть хочешь?
– Пожалуй.
Надо было чем-то заняться. Я ожидала очередной стакан с дешевой лапшой, два в одном: и первое и второе. А на десерт шоколадку «Аленка». Но, к моему огромному удивлению, Ян достал из холодильника кастрюлю с супом.
– Ты умеешь готовить?!
– А как же! Я ведь живу один. Пришлось научиться.
– Дай я хотя бы разогрею!
Мне не терпелось внести посильный вклад в домашнее хозяйство. Должна же и от меня быть польза? Но увы! Суп я пролила, а потом уронила тряпку. Наверное, на меня так действовала оранжевая мебель. Я к ней еще не привыкла. В конце концов Ян отобрал у меня половник и сам вытер пол шваброй.
– Садись, ешь, – сказал он.
Суп оказался вкусным, поэтому какое-то время мы молчали. Потом он спросил:
