Я отвернулась к окну. Понятно. На самом деле станешь
вскакивать в шесть, если на плечах сидят две бабушки-пенсионерки,
лоботряс-сынок, лентяйка-невестка и дочь-школьница. Всем небось охота кушать,
одеваться, ездить на машине, ходить в парикмахерскую. Очень хорошо знаю, какую
сумму наша семья тратит на хозяйство. Причем маленькая деталь: у нас работают
все – Кеша, Зайка, Дегтярев, и даже Машка не лоботрясничает на каникулах.
Дармоедка в доме одна – я, поэтому и не имею никакого морального права сейчас
осуждать Кита и Зизи.
– И что нам делать? – прерывающимся голосом спросила Настя.
– Знаешь, – вздохнула я, – похоже, Милада решила уйти из
семьи по собственной воле, желая уберечь вас от какой-то беды. Она ведь прямо
написала тебе это.
– Да. Только что за беда-то?
– Понятия не имею. А ты?
– Я тоже, – грустно ответила Настя. – Видела просто, что в
последнее время мама нервничала.
– И не спросила, в чем дело, – упрекнула, не удержалась я.
– Нет. Только не подумайте, что мне все равно! –
затараторила Настя. – Решила, к ней снова Дуридзе пришел.
– Кто?
Настя поежилась.
– Мама считает меня своей лучшей подругой, она со мной
откровенна. Понимаете, доход литератора зависит от тиража. А он колеблется: то
больше напечатают, то меньше. Мамуся иногда впадала в панику, прибегала ко мне
со слезами. «Настюша, – говорит, – смотри, тираж упал! Все, катастрофа, меня
больше не станут издавать, не будут читать, вновь превратимся в нищих…»
Понимаете? Она очень боялась опять превратиться в журналистку без постоянного
оклада. Бесполезно было в такой момент взывать к разуму, Ми превращалась в
невменяемую. Я сначала ругала ее, а потом стала шутить – начнет она плакать,
говорю ей: «О! Твой милый Дуридзе заявился в гости, гони его вон грязной
тряпкой!» Ми начинала улыбаться, ей делалось легче. Вот я и думала, что снова
Дуридзе с нами, поэтому особо не занервничала. Ох, я виновата! Если бы
подкатилась к ней с разговором, пристала, начала трясти… А я… я поступила, как
Кит… занялась своими делами…
И Настя заплакала.
– Перестань! – велела девочке я. – Надо найти Ми непременно
и задать ей вопросы. Что за беда грозит семье? Почему в отсутствие Милады беды
не будет? То есть как твоя мама связана с мм… неприятностями? Хотела ли она на
самом деле спрятаться? Может, письма фальшивые…
– Нет, то, что получила я, точно написано мамой.
– Если тебе к голове приставят пистолет, еще не то сделаешь.
– Ой! – вскрикнула Настя. О подобном варианте она явно не
думала.
Чуня принялась мелко-мелко трястись. Я машинально погладила
йорка, собачка прижалась ко мне и лизнула в щеку. Несколько секунд мы все
втроем сидели молча.
– Помогите мне… – вдруг тихо попросила Настя. – Вы хороший
человек, я вижу. Вы понравились Чуне, а собака никогда не ошибается. Вдруг маму
мучают, а все бездействуют!
– Думаю, разгадка кроется у вас дома, – вздохнула я. – Мне
бы к вам в гости напроситься, но как? Прикинуться дальней, никогда не
посещавшей Москву родственницей?
– Нет, не пройдет. Была бы мама – вопросов нет, Ми всех
привечала, а сейчас Кит и Зизи вас взашей вытолкают.
– К тебе какая-нибудь преподавательница не ходит? Я могу
сыграть роль нового репетитора.
– Летом? И потом, у меня даже четверок нет, – пояснила
Настя, – иду на золотую медаль.
– Бабушки не нуждаются в сиделке?
– Что вы, они у нас здоровее всех, – бормотнула Настя. –
Вау, придумала!
– Что?
– У нас хозяйством занимается Раиса, но она не справляется –
дом большой, еще готовить, стирать, гладить надо. Ми решила нанять ей
помощницу, и завтра утром должна прийти тетка. Кит и Зизи в курсе. Так вот, я
позвоню в агентство и дам отбой, а вместо горничной приедете вы. Ну, как?
Только ведь придется полы мыть!
– Это ерунда, главное – посмотреть на вашу семью изнутри.
Думаю, я быстро смогу понять… где плачет лягушка.
– Что? – удивилась Настя, услышав непривычный оборот речи.
– Мы говорим: «где собака зарыта», а французская поговорка
звучит именно так: «где плачет лягушка», – улыбнулась я.
– Ясно, – кивнула Настя.
– Смотри, никому не проговорись. Мы должны сначала сами
разобраться во всей произошедшей истории и не навредить при этом Ми.
– Конечно.
– Значит, завтра в десять я у вас. Говори адрес.
– Поселок Воронье озеро.
– По Новорижской дороге?
– Верно.
– Это же в двух минутах от Ложкина, где я живу! Можно пешком
пройти, через лесок, – обрадовалась я.
– Здорово!
Лежащий на столике перед Настей мобильный начал вдруг
издавать лай. Я даже вздрогнула.
– Это у меня звонок такой, – засмеялась девочка. – Алло!
Толик, не волнуйся, я пирожные ем, скоро выйду.
Отложив сотовый, Настя пояснила:
– Шофер беспокоится, Толик. Из поселка-то никак без машины
не выехать. Ладно, мы с Чуней пойдем, а то еще водитель сюда заявится и нас с
вами вместе увидит.
– Ступай, – кивнула я. – Только имей в виду: завтра я приду
загримированной, так что ты уж не удивляйся.
– Хорошо, – согласилась Настя. – А вы сережки снимите и
часики. У Зизи в голове калькулятор, мигом вычислит, сколько ваши брюлики
стоят.
После того как Настя ушла, я пару минут посидела, размышляя,
затем вытащила телефон. Естественно, завтра я не стану обвешиваться золотыми
украшениями, отправляясь на работу в качестве поломойки, но ведь и о другом
подумать надо, чтобы изменить свой внешний вид. Ладно, поеду в круглосуточный
супермаркет, пороюсь там в корзинках у касс, где навалена дешевая одежда. Если
эта Зизи столь внимательна, она сообразит, что все мои простые с виду джинсы,
футболки и мокасины стоят довольно дорого. Про любимые французские духи тоже
придется временно забыть. Но главное сейчас – заняться прической.
Вообще говоря, я давно крашу волосы, хоть и не люблю в этом
признаваться. Натуральные блондинки, увы, тоже седеют, правда, в их шевелюре
предательские «серебряные» пряди не столь заметны, как у брюнеток.
