Не успела я добраться до мостика, как огромная парадная
дверь распахнулась, и на крыльце появилась темноволосая, полноватая девушка в
слишком узких джинсах. Окинув меня оценивающим взглядом, она спросила:
– Это ты поломойка?
– Да, – смиренно ответила я. – Простите, конечно.
– Ступай с заднего входа, тут дверь не для прислуги! –
рявкнула девица. И вдруг забормотала: – Вот черт, ноготь отлетел. Ну, маникюрша
хренова, сделала гель, еле держится… Скоро с большого пальца слетит! – Девушка
подняла на меня глаза: – Чего стоишь? Двигай задницей!
– Слушаюсь.
– Да поживей!
Я ринулась бегом вокруг масштабного здания и нашла еще одну
дверь, не такую пафосную и дорогую. Она оказалась открыта.
Я всунула голову внутрь:
– Можно?
– Входи, входи, – приветливо прозвучало в ответ, и я увидела
молодую женщину, похожую на альбиноску. Волосы ее были белыми, но не седыми, и
не колера свежей соломы, а просто бесцветными, такими, как пух у юного
ангорского кролика. Крупное лицо с толстыми щеками и носом-картошкой было не
слишком красивым, но и назвать уродкой незнакомку было невозможно. Самая
простецкая мордашка. Если проехать по Нечерноземью, то в каждой деревеньке
найдется пять-шесть подобных бабенок. Они хорошие хозяйки, замечательные матери,
дело горит у них в руках, и все успевается: скотина накормлена, дети
присмотрены, муж под каблуком, щи сварены, в огороде полный порядок, погреб
ломится от запасов. Лишь одна деталь отличала стоявшую передо мной женщину от
тех баб: у нее были странные глаза, почти квадратные, раскосые, внешние уголки
век поднимались к вискам. И смотрели они на мир с невероятным, абсолютно
детским изумлением.
– Полы у нас мыть будешь? – вполне мирно спросила
незнакомка. – Чего молчишь? Или оробела? Входи! Знаю, что сегодня помощница
явится. Я Рая. А тебя как звать?
– Даша, – кашлянула я. – А куда идти?
Раиса поманила меня рукой.
– Сюда. Вот, гляди, тут кладовка. Утречком пришла, свою
одежду сняла, надела форму. Ты, похоже, не толстая, моя подойдет. Ну, начинай,
чего скуксилась?
С этими словами домработница протянула мне черное платье и
белый передник. Я мигом переоблачилась.
– Тапки держи и голову косынкой повяжи, – велела Рая. – Ну,
вроде ничего вышло. Теперь слушай. Всю работу по дому делаю я, ты мне в помощь.
Пыль вытирай аккуратно. Не дай бог, побьешь чего – из зарплаты вычтут. Туалет
вот тут. Коли в доме приспичит, не вздумай какой-либо из хозяйских ванн
воспользоваться, мигом под зад коленом дадут. Моешь паркет да плитку и молчишь,
к хозяевам не пристаешь. Упаси тебя бог разговоры затевать и собой грузить! До
ночи тебя тут никто держать не станет, оттерла грязь – и прощай. Да, чуть не
забыла… Тут полно домашних животных – их бить нельзя!
– Мне бы и в голову такое не пришло, – заверила я.
– Это хорошо, – закивала Рая. – Будешь исправно служить –
награжу. Вообще, место райское. Ладно, теперь по-дружески скажу: повезло тебе
выше крыши, таких хозяев поискать. Лиза часто вещи выбрасывает, они ей
надоедают, вот и велит: «Несите на помойку». А в пакетах-то все хорошее, новое!
В общем, упакуешься. Чай пить можно, с бутербродами, если какие продукты со
срока сошли, бери – не жалко. Скажем, написано на йогурте: «Использовать до 10
июня», так его и двадцатого слопать можно, я вот, например, еще ни разу не
отравилась. Алкоголиков в доме нет, под юбку к тебе никто не полезет. Наши,
имею в виду прислугу, все нормальные, что Толик, что Сергей Иванович.
– Это кто?
– Толик? Шофер. Хороший парень и, промежду прочим, холостой,
но для тебя молодой слишком. Вот Сергей Иванович, садовник, самое оно. Ты
замужем?
– Нет.
– Может, и свадебку сыграем, – засмеялась Рая.
Я улыбнулась в ответ. Никакой издевки в голосе Раисы не
слышалось, просто она, как ребенок, радовалась от предвкушения предстоящего
праздника.
– Райка! – донеслось из глубины дома. – Куда пропала?
Погладь мои брюки.
– О господи! – всплеснула руками домработница. – Совсем
забыла! Давай, вот пылесос, ведро, тряпка, швабра, начинай с третьего этажа,
там в мансарде Настя живет. Иди, иди!
Продолжая говорить, она впихнула меня в просторный холл,
заставленный вычурной дорогой мебелью, и ткнула пальцем в лестницу:
– Ну, лезь наверх.
Я покорно выполнила приказ и, таща за собой пылесос,
дотопала до чердачного помещения, где моментально увидела Настю, Чуню и двух
скотчтерьеров.
Собаки не залаяли, а девочка раскрыла было рот, но я, быстро
приложив палец к губам, сказала:
– Уж простите, коли помешала, меня Раиса прислала полы
помыть.
– Да, пожалуйста, – ответила Настя.
Я приступила к работе и, протерев покрытые лаком доски,
спустилась на второй этаж. В холле помещалась библиотека. Огромные шкафы из
красного дерева, украшенные латунными накладками, ломились от книг. Мне стало
интересно, и я начала рассматривать тома: Джек Лондон, Жюль Верн, Виктор Гюго,
Вальтер Скотт, Пушкин, Лермонтов, Бунин, Куприн, Лесков. А вот и полки с Агатой
Кристи, Рексом Стаутом, Диком Фрэнсисом. Все понятно, Смолякова не только пишет
детективы – она обожает их читать.
– Надеюсь, вы уберете в моей комнате, – послышался за спиной
вкрадчивый, приторно-сладкий голосок.
Я вздрогнула и обернулась. В двух шагах от меня стояла
полная дама со старомодным начесом.
– Вы же помощница нашей лентяйки? – ласково спросила она.
– Кого? – прикинулась я идиоткой. – Простите, конечно, меня
позвали Раисе помогать.
Дама закатила глаза.
– Наконец-то! Я задыхаюсь от пыли, почти получила астму, а
Миладе и дела нет, лишь о ерунде думает! Конечно, теперь со мной можно не
считаться, но она ошибается. Знаете, кто я?
– Нет, простите, конечно.
– Вероника Григорьевна Трубецкая.
– Здрассти. А я Даша, – по-идиотски заулыбалась я. –
Простите, конечно.
На морщинистое личико Вероники Григорьевны наползло слегка
брезгливое выражение.
– Не сообразила, кто я? – процедила она сквозь идеально
сделанные вставные зубы. – Я являюсь хозяйкой дома!
– Ой, ой, ой! – запричитала я. – Уж простите, конечно, я так
ваши книги люблю, прям тащусь!
