– Фиг ее знает.
– Номер ее мобильного скажи, пожалуйста.
– Зачем?
– Очень надо связаться с ней.
– Ну…
– Поверь, дело важное.
– Государственное? – хихикнул Степан. – Война начаться
может, да?
– Нет, конечно, – тщательно сдерживая гнев, ответила я, –
просто имею для твоей мамы… э… конверт. Да, письмо.
Степан распахнул блеклые глаза.
– Так сегодня не восьмое число, – брякнул он.
– И что? – не поняла я.
– Ничего, – ухмыльнулся странный собеседник. – От Милады
послание, да? Чего ж она сама не принесла?
Я слегка растерялась, но тут послышался шорох, лязг, скрип,
и мелодичный голосок пропел за моей спиной:
– Степушка, ты с кем беседуешь?
Я повернулась. Около лифта стояла хрупкая, симпатичная,
мелкокудрявая шатенка. Сходство дамы со Степаном было таким, что я даже не
спросила, а констатировала:
– Вы Катя Сонина.
– Верно, – кивнула дама. – А теперь ваш черед
представляться.
– Даша Васильева, частный детектив.
– Скажите пожалуйста! – восхитилась Катя. – Уже и женщины у
нас сыщиками стали. Зачем же я вам понадобилась?
– Разрешите войти?
– Ступайте на кухню, – принялась командовать Катя, – только
босоножки снимите. Прислуги не имею, мне не до домработницы, с голоду бы не
помереть. Одна сына тащу, никто не помогает, считаю каждую копейку.
Под неумолчные жалобы о тотальной нищете я добралась до
большой, уютной кухни, утыканной дорогой бытовой техникой, и мгновенно поняла:
вот уж что-что, а смерть от голода бедной матери-одиночке не грозит.
Овальный стол, покрытый кружевной скатертью, оказался
заставлен вазочками и плошками с печеньем, конфетами и сухофруктами. Похоже,
Степан перед моим приходом трапезничал, потому что на краю высилась большая
ярко-красная кружка, полная невыпитого кофе. Аромат хороших, дорогих зерен
витал в воздухе.
– Степочка, – с укоризной сказала Катя, – мы же
договаривались: никакой арабики, она тебе вредна.
– Зато вкусно! – затряс кудрями сын.
Сонина покачала головой, потом, спохватившись, глянула на
меня и пояснила:
– У Степана, к сожалению, проблемы с сердцем, врач запретил
употреблять напитки, способные вызвать аритмию. Но, увы, мальчик неразумен.
– Ну че ты врешь? – вдруг сказал Степа. – Вовсе я и не
болею!
– Иди посмотри телевизор, – ласково велела Катя.
– Хочу пирожное, – закапризничал Степан. – Ты купила?
– Нет, – вздохнула мать.
– Почему?
– Не сумела, не попалось по дороге, – по-прежнему очень
нежно ответила Сонина.
Маленькое личико Степана наморщилось, нижняя губа
оттопырилась, юноша начал шмугать носом. Я с невероятным изумлением наблюдала
за парнем. Если посмотреть на юношу сзади, то сначала очень легко принять его
за женщину, настолько не по-мужски хрупкой фигуркой обладает Степа. Но вот лицо
у него мужчины – борода, усы. Наверное, сыну Сониной хорошо за двадцать.
Поэтому довольно странной кажется такая реакция половозрелого представителя
сильного пола на сообщение о некупленном пирожном – сейчас Степа явно собирался
заплакать.
– Милый, – твердо заявила мать, – тебе лучше пойти в свою
спальню и посмотреть телевизор.
– А диск приволокла? – склонил набок голову Степа,
моментально позабывший про сласти.
– Нет.
– У-у-у… почему-у-у? Обещала! Вот ты какая!
– Деньги кончились, – нашла нужный аргумент Сонина.
– Совсем?
– Да.
– Все?
– Да, да, – закивала Катя. – А теперь ступай отдохни.
Но Степан не собирался столь быстро сдавать позиции. Он
потер рукой лоб и громко сказал:
– Врешь, есть деньги. Принесли.
– Кто? – удивилась Катя. – Степа, немедленно отвечай! Ты
открывал дверь постороннему человеку? Ну сколько раз можно повторять: не смей
этого делать!
Мое удивление стало почти безграничным. Сколько лет дитятке?
Семь? Десять? Но он усат, бородат, а еще, помнится, Настя обронила фразу:
«Сонина хотела своего ужасного Степочку на мне женить». И, кстати, про грозящую
ему армию какой-то разговор был.
– Она не чужая, – надулся Степа и ткнул пальцем в мою
сторону, – ее Ми прислала, с деньгами. Так что зря ты, мама, вчера блюдо
разбила, оно такое красивое было.
– Ничего я не била… – растерянно отозвалась Катя, шаря по
мне глазами.
– Врешь! – возмутился Степан. – Твердишь: «Сыночек, всегда
говори правду», а сама врешь! Кто вчера здоровенную тарелку об пол швырнул и
орал: «Пропала Миладка, теперь с голоду сдохнем», а? Не пугайся, мама, она
деньги привезла, хоть и не восьмое число еще. Вот! Где…
Сонина не дала сыну договорить. Ухватила тщедушное создание
за костлявое плечико и выволокла в коридор. Сначала воцарилась тишина, потом
откуда-то донесся стук и придушенный голос:
– Мама, выпусти-и! Не хочу-у-у! Ма-ма-а-а!
Сонина вошла на кухню, села на стул и устало спросила:
– Наверное, поняли, что Степан слегка неадекватен?
– Что вы, что вы, – затараторила я, – очень милый юноша,
хорошо воспитанный.
Катерина встала, включила чайник, поправила волосы и тихо
сказала:
– Несколько лет назад Степа ввязался в драку… Вы правы, он
тихий, интеллигентный мальчик, нацеленный на учебу, ни в какие неприятности,
даже в подростковом возрасте, не попадал. Не то что Никита Смоляков! Я, честно
говоря, когда Киту исполнилось семь лет, отдалилась от Ми. Наши сыновья
подружились, а мне такое положение вещей не нравилось…
