Александр Михайлович был абсолютно уверен, что милая дама
планомерно уничтожала бойких старичков, очень хитро, закармливала их вредной
едой, а потом отводила в спальню. Но полковника, изложившего на совещании сию
версию, коллеги просто подняли на смех.
– По-твоему, следует арестовать всех баб, варящих щи с
окороком, – заявило начальство.
Дегтярев промолчал, и тетка счастливо избежала наказания.
Но, видно, ситуация сильно задела толстяка, потому что спустя год он навел о
рачительной хозяйке сведения и выяснил: та снова сходила в загс. Но на этот раз
ее муж молод, и жена держит его в строгости. Парень регулярно посещает
фитнес-клуб, питается лишь диетической едой, а на выпивку, сигареты и посещение
друзей наложен мораторий.
Поэтому рассказ Раи сейчас особо не поразил меня. Если Лиза
и впрямь покупала старухе отвратительные таблетки, то вполне вероятно, что…
Плавный ход мыслей прервало скрежетание. Я повернула голову
вправо и увидела: красивые кованые ворота отъехали в сторону, и из двора
выбирается маленькая машинка, за рулем которой восседает Лиза, а на переднем
пассажирском сиденье высится огромная дорожная сумка. Очевидно, девушка очень
торопилась, потому что улетела прочь, забыв нажать на брелок второй раз и
оставив проезд открытым.
Я заколебалась: как лучше поступить? Вернуться в дом за
брелоком и задвинуть створку или сначала домести и без того чистую дорожку?
Решив не активничать, я двинулась вперед, обогнула дом и
приостановилась.
Впереди темнела куча серо-красно-голубых тряпок. Сначала я
подумала, что на балконе, где любила работать Ми, сушился ковер и порыв ветра
сбросил его вниз. Ноги сами сделали еще пару шагов вперед, по инерции, и тут
глаза различили среди комьев материи нечто светлое, белое… Рука!
Голова моя машинально задралась, взор увидел вовсе не
балкон, окаймлявший половину Смоляковой, а раскрытое окно комнаты Ники.
Сжав изо всей силы метелку, я попятилась, потом попыталась
повернуться, но не сумела и продолжала двигаться за дом в состоянии, близком к
прострации.
– Здорово ты дорожку в порядок приводишь, – рявкнула за
спиной Раиса, – ловко у тебя это получается – жопой вперед!
– Там… – попыталась я разъяснить ситуацию, – там…
– Большое пространство, которое надо подмести!
– Там, там…
– Господи! Да что случилось-то? – насторожилась Рая.
– Ника… – выдавила я из себя, еще крепче вцепляясь в
метелку, – она… того… Серо-голубой костюм, а красное – кровь. Вовсе не ковер.
– Никак ты перегрелась, – с жалостью протянула домработница,
– ступай в дом, умойся холодной водой.
– Ника упала из окна, – наконец относительно членораздельно
сумела произнести я.
– Ты офигела? – напряглась Рая.
– На дорожке лежит, – прошептала я.
– Где? – так же тихо спросила Раиса.
– Чуть вперед пройдите.
– Пошли вместе, – велела начальница.
– Мне страшно, – призналась я.
– Мне тоже, – неожиданно ляпнула Рая, потом ее горячие
пальцы вцепились в мою ладонь. – Выбора нет, надо поглядеть.
Почти обнявшись, мы двинулись вперед и скоро увидели гору
тряпок.
– Матерь Божья! – охнула Рая. – Ступай посмотри, может,
жива?
– Нет!
– Иди давай.
– Не могу! – затряслась я. – Она не шевелится, не стонет.
Тут дверь террасы хлопнула, и во дворе возник Никита.
– Рая, – сердито прогудел он, – ну сколько можно лясы
точить! Где мой кофе? А чего это вы тут замерли, рты разинули? А? Эй, идиотки!
Я тихо села на газон. В голове словно заработал пропеллер,
слова молодого хозяина доносились сквозь противно ровный гул.
– Ника разбилась, – всхлипнула Рая. – Ее таки Лиза из окна
вытолкнула. Все ж слышали, как она кричала: «Вниз скину». Правда?
Я машинально подтвердила:
– Да, они на лестнице жутко поругались, очень хорошо помню.
Ника Лизе какие-то непонятные намеки делала, про брачное свидетельство зачем-то
сказала, а девушка совсем, похоже, разум потеряла, пообещала: «Я тебя из окна
вышвырну».
Лицо Никиты поменялось на глазах. Сначала заострился нос,
потом щеки прилипли к зубам, губы превратились в нитку, глаза ушли под брови.
– Что за чушь вы тут обе несете? – вдруг ставшим писклявым
голосом спросил он Раю. – Где мой кофе, говорю? И где Лиза?
– Лиза уехала, – пробормотала я, испытывая огромное желание
лечь в траву и заснуть прямо на газоне. – Очень торопилась, ворота не закрыла.
Сумка на сиденье стояла.
– Сумка? – переспросила Рая.
– Ага, огромная, дорожная, – уточнила я.
– Вы, дуры, мне надоели! – заорал Кит. – Уволю всех! Ника,
иди сюда! Эй, бабушка, ау! Ника!!!
– Она там, на дорожке, – обморочным голосом добавила я.
Никиту смело с террасы. Проходя мимо меня, он пообещал:
– Выпру прямо сейчас, припадочная!.. Понанимали… Это что?
Кто? Кто? Мама-а-а!
Наверное, следовало на его вопросы ответить: «Говорила же,
там Ника», но у меня, словно у механической игрушки, кончился завод.
Секунду Никита стоял, издавая совершенно нечленораздельные
крики, потом они трансформировались в слова, и Кит бросился к Рае, бестолково
повторяя:
– Но нет! Так зачем? Зачем? Зачем? Скажи, это Лиза, да?
Лиза? Правда? Ее столкнула Лиза?
Поломойка обняла хозяина.
– Пойдемте в дом, – забубнила Рая, – вот так, аккуратненько…
– Она мертва? – всхлипнул юноша.
– Ну… в общем… – замялась домработница.
– Милая, зачем? Зачем? Зачем? – начал автоматом твердить
Кит.
Потом он принялся трясти головой и пытаться присесть прямо
посреди дороги.
– Скорей, помоги! – заорала мне Рая.
Я вскочила и бросилась к домработнице. Кое-как мы вдвоем
доволокли потерявшего всю импозантность и красоту Никиту до гостиной и уронили
его на диван.
– Только не уходите, – взмолился Кит, – мне страшно. Ната,
ты где?
