— Жениться на ней он не мог, потому что у нее уже были муж и ребенок. Но это не помешало ей сбежать с мистером Фаулером.
Ратлидж насторожился. Он впервые услышал о ребенке. Адвокат Харрисон заверил его, что никакого ребенка у двоемужницы не было.
— Чей ребенок? Мистера Фаулера или мужа?
— По-моему, мужа. Поэтому поступок мистера Фаулера казался моей хозяйке еще более отвратительным.
— Мальчик или девочка?
— По-моему, в такие подробности миссис Рассел не вникала. Поймите меня правильно, хозяйка никогда не секретничала со мной, но иногда забывалась и кое о чем проговаривалась. Да ведь и я не слепая, многое замечала и сама. Когда мисс Синтия выказала склонность к мистеру Джастину, миссис Рассел очень испугалась, что он разобьет ей сердце. Потом мальчики уехали в университет, и все прошло. Но иногда, как говорится, яблочко от яблони недалеко падает.
Вдруг Ратлидж кое-что вспомнил. Когда они с инспектором Робинсоном говорили о завещании Фаулеров, он обмолвился…
Мистер Фаулер много лет подряд вносил деньги на счет какой-то лондонской благотворительной школы. Странное распоряжение для молодого холостяка правоведа!
— Вы поддерживали связь с членами семьи после того, как дом закрыли?
— Мистер Рассел написал мне один или два раза, и мистер Джастин тоже писал… Потом их отправили во Францию, и больше я о них ничего не знала. Но не удивлялась — они ведь были молодыми людьми. Что им за интерес переписываться со мной?
— Вы знаете, что миссис Бродли умерла?
— Да, очень жаль; мне написала ее сестра.
— А Харолд Финли вернулся с войны живым?
— По-моему, нет. Он тоже несколько раз писал мне. Очень приятные были письма. Он навещал меня в начале лета пятнадцатого года. Его тогда ранили — он стоял возле ящика с боеприпасами, произошел взрыв, и его ранило в ногу. Когда он приезжал, мне показалось, что у него усталый вид. Наверное, ему еще было больно, и он так ужасно хромал. Он все говорил, как ему не терпится вернуться во Францию. Я пожелала ему всего хорошего. Тогда я в последний раз видела его. — Миссис Даннер взяла перо, но потом снова положила его. — Я очень его любила. Господь не послал мне детей, но, если бы у меня был сын, мне бы хотелось, чтобы он был похож на Харолда.
— Откуда он родом?
— Кажется, из Нориджа. А вы так и не объяснили, почему полиция снова расследует пропажу миссис Рассел и почему делом заинтересовался Скотленд-Ярд.
Ратлидж решил сказать ей правду — о том, как Бен Уиллет выдал себя за Уайата Рассела.
— Помню его… Он, кажется, сын Неда Уиллета, рыбака. Но зачем ему понадобилось выдавать себя за мистера Рассела? Не верится прямо.
— Через две недели после того, как он приходил к нам, его нашли мертвым, и вот что было у него на шее. — Ратлидж передал миссис Даннер медальон.
Едва взглянув на медальон, миссис Даннер вскинула голову.
— Медальон миссис Рассел! Но фотография там не та, что она хранила. — Экономка помолчала, а потом сказала: — Не мог он убить ее… Ведь он был всего лишь мальчик!
— Золотая цепочка могла соблазнить даже мальчика, если его семья перебивалась с хлеба на воду.
— Но ведь он сохранил ее, а не купил на нее хлеба!
Ратлидж промолчал, и миссис Даннер добавила:
— Если бы он в самом деле убил ее, тогда мистер Уайат или мистер Джастин наверняка убили бы его самого — если бы обо всем узнали. Я одного не понимаю… если все-таки это сделал кто-то из них — мистер Уайат или мистер Джастин, — зачем они оставили на нем медальон? Ведь он так много для нее значил…
Впервые за много времени подал голос Хэмиш, и Ратлидж так отчетливо слышал его голос, что ему показалось: молодой шотландец стоит прямо у него за спиной — как часто бывало во время ночных вахт: «Потому что убийца знал, что полицейские непременно отдадут медальон ему».
Глава 20
После визита к миссис Даннер, оказавшегося таким плодотворным, Ратлидж поехал к себе на квартиру, распаковал саквояж и сел у окна, наблюдая за тем, как пылинки пляшут в свете лампы на столе у его локтя.
Собиралась гроза; Ратлидж явственно чувствовал изменения погоды.
Ему вспомнились слова экономки: «Я одного не понимаю… если все-таки это сделал кто-то из них — мистер Уайат или мистер Джастин, — зачем они оставили на нем медальон? Ведь он так много для нее значил…»
Конечно, можно было предположить, что тело упало в Темзу до того, как убийца успел снять медальон. Возможно, убийце помешали, когда он опустошал карманы мертвеца. Не желая попадаться на глаза случайным свидетелям, он столкнул в воду труп вместе с медальоном.
Может быть, Джастин Фаулер прямо обвинил Уиллета в убийстве миссис Рассел? И потому Уиллету пришлось убить его. А потом он, зная, что умирает от рака, попытался очистить совесть, переложив вину на Уайата Рассела.
Ратлидж покачал головой. Объяснение, можно сказать, притянуто за уши…
«Любимчик Синтии»…
Так назвал Бена Уиллета Уайат Рассел. Неужели Уиллету хватило хладнокровия убить приемную мать Синтии Фаррадей, как и человека, с которым она вместе росла? И как он мог потом жить после всего, что мисс Фаррадей для него сделала?
Вдали зарокотал гром; из-за его раскатов голос Хэмиша был едва слышен: «Уиллета прикончил Санди Барбер, чтобы избавить от позора отца и сестру».
Возможно, так оно и было, если Уиллет в самом деле так сильно изменился. Его убили, не дав ему вернуться домой, в Фарнэм, и открыть свою подлинную натуру.
Отсюда неизбежно вытекает другой вопрос: кто покушался на жизнь Уайата Рассела?
А может быть, Уиллета убил вовсе не Санди Барбер. Джессап так любит Абигейл, что мог сам убить Уиллета, чтобы оградить ее от кривотолков. Джессап также, в силу своего положения, мог перехватывать письма от блудного сына. А если он куда больше знает о книге, вышедшей во Франции, чем говорит?
Снова и снова перебирая в голове все, что ему стало известно, Ратлидж понимал, что головоломка по-прежнему не складывается, как ни крути.
Хэмиш сказал: «Если кто-то хочет повесить на Уайата убийство Уиллета, значит, кто-то хочет отомстить».
Да, вполне возможно.
Но Ратлидж никак не мог успокоиться.
Он сидел у окна. Над Лондоном бушевала гроза. Деревья на улице клонились под порывами ветра, молнии вспарывали тьму. Громовые раскаты напоминали канонаду.
Улик набралось вполне достаточно для ареста, и старший суперинтендент Боулс наверняка велел бы ему готовить дело для передачи в суд. Пусть теперь они разбираются…
Ратлидж немного по-другому относился к своим обязанностям. Он считал, что долг полицейского — рассмотреть все улики и обстоятельства и арестовать виновного. Суд же решит, наказать ли обвиняемого по всей строгости закона или оправдать без всякого ущерба. Собственно говоря, речь идет о критерии истины. То, чего так и не понял приходской священник. Даже миссис Ченнинг однажды спросила, почему он предпочел стать полицейским и не захотел пойти по стопам отца и служить в какой-нибудь адвокатской конторе.
