Анька, все еще продолжая возмущаться, двинулась следом. Бросив взгляд через плечо, Марго обнаружила, что Виталий тоже вышел из здания выставочного центра и направляется следом за ними. Это в ее планы никак не входило, а потому, крепко схватив Аньку за руку, Марго помчалась к машине, почти рывком затолкала подругу в салон и, сев за руль, рванула к выезду, взметнув вверх тополиный пух, укрывавший асфальт, как сугробами.
— Сдурела совсем?! — возмущенно пискнула напуганная такими действиями подруги Анна.
— Заткнись! — процедила Марго, выезжая на оживленную магистраль. — Везут — сиди молча!
— Ты нормально можешь объяснить? — бесновалась подруга. — Куда ты торопишься, что случилось? За нами погоня?
— Вроде нет, насколько я вижу, — без тени иронии ответила Марго, глянув в зеркало заднего вида. — Надеюсь, что нет.
— Кто это был? Там, на выставке?
— Не знаю.
— Тогда чего ты от этого «не знаю» с такой скоростью удираешь? Подумаешь — мужик подвалил знакомиться! Нормальный, между прочим, мужик!
— Не знаю, насколько он нормальный, но близкое знакомство в мои планы — уж извини — не входит.
— Ну и зря! — беспечно заявила уже успокоившаяся Анька. — Породистый дядя, явно при деньгах.
— Дура ты, — обозлилась вдруг Марго. — От таких надо держаться как можно дальше.
— Вечно ты! Так и будешь со своим Ромкой прозябать.
— Я не прозябаю. Меня все устраивает.
«Господи, кому я вру сейчас — Аньке или себе?» — пронеслось у нее в голове.
Жизнь с Ромой уже давно начала тяготить ее, его правильность и любовь к себе порой доводили Марго до бессильной злобы, но она твердо знала, что вряд ли уйдет от мужа. Отношения давно стали братско-сестринскими, и степень доверия была такова, что Марго могла иной раз позволить себе закрутить легкий, ни к чему не обязывающий романчик на стороне, прекрасно зная, что Рома никуда не денется, не уйдет, будет ждать дома, как верная любимая болонка. Больше всего на свете он боялся потерять тот комфорт, который она ему создавала, даже будучи вечно занятым начальником пиар-службы одного из крупнейших строительных холдингов «Золотая улица». Сейчас, когда все рухнуло, а шеф холдинга угодил в тюрьму после удачно проведенного конкурентами рейдерского захвата, Рома стал единственным кормильцем в их маленькой семье, а потому Марго считала себя обязанной исполнять все его прихоти и потакать всем капризам, вызывая ехидные усмешки лучшей подруги Мэри. Да, еще в ее жизни совсем недавно появилось явление — лучше и не скажешь — по имени Мэри. Рыжеволосая танцовщица из Сибири Мария Лащенко, или просто Мэри, с которой Марго познакомилась, еще занимая солидный пост в «Золотой улице» и спонсируя один из московских танцевальных клубов. Холдинг был организатором спортивных сборов, куда приглашались и танцоры из других регионов, в том числе и Мэри со своим партнером Иваном, чемпионы России по десятиборью и призеры международных турниров разного уровня. Именно там, в подмосковном пансионате, во время утренней пробежки, Марго и познакомилась с ней, с удивлением обнаружив потом в этой девушке много собственных черт. Внешне они были абсолютно разными — высокая, крупная, зеленоглазая Марго с чуть вьющимися каштановыми волосами и худая, чуть выше среднего роста, голубоглазая язва Мэри. Но внутри у них оказалось столько общего, что иногда обеим казалось, что они разговаривают сами с собой. Между ними сразу натянулась невидимая нить, похожая на общий нерв, заставляющий девушек остро чувствовать друг друга. Слегка флегматичная, спокойная Марго словно уравновешивала нервную, вспыльчивую Мэри. Они проводили вместе много времени, а в поездках на турниры в Москву Мэри даже жила у подруги, ставшей для нее одновременно и стилистом, и визажистом, и даже модельером, рисовавшим ей эскизы восхитительных танцевальных костюмов. Такая мелочь, как расстояние во многие тысячи километров, не могла помешать их дружбе и привязанности. Но даже искренняя дружеская любовь к Марго не мешала Мэри иной раз довольно жестко проходиться по ее отношениям с Ромой.
— Он у тебя, как раскормленный кот — лежит себе на диване, нализывает шерсть и периодически требует свою порцию «Вискаса». Да еще капризничает, если вдруг он не с кроликом, а с курицей, — говорила она, прикуривая очередную сигарету в уютном углу кухни между столом и подоконником, где всегда любила сидеть и пить кофе.
— Много ты понимаешь! — смеялась Марго, подливая только что сваренный напиток в большую чашку с нарисованными крупными клубничинами — еще один любимый предмет подруги. — Мы с ним уже давно больше чем муж и жена. Мы друзья, а это куда важнее.
— Ну да, — согласно кивала Мэри. — Так бывает, когда обоим уже лет по семьдесят, и ничего, кроме дружбы, не осталось в отношениях. Но тебе-то, дорогая, еще и тридцати нет — не рановато ли дружить с мужем, а?
— Циничная ты, — вздыхала Марго, усаживаясь за стол напротив подруги и с нежностью наблюдая за тем, как она пьет кофе и стряхивает пепел с кончика сигареты. — Вот погоди — выйдешь замуж за своего Макса…
— Оставь это, а? — Мэри морщилась, не желая продолжать болезненную тему об отношениях с молодым человеком, с которым жила несколько лет. — Вряд ли из этого что-то вырастет. Ты ведь знаешь — Макс не одобряет моих занятий танцами, не считает их работой, мечтает, чтобы я все это бросила и пошла на курсы бухгалтеров. Ну, посуди сама — какой из меня, к чертям поросячьим, бухгалтер?
— Может, он еще одумается? — не очень, впрочем, уверенно говорила Марго и тут же сникала под ироничным взглядом Мэри.
— Раньше твой Рома станет энергичным и деятельным спортсменом, начинающим утро с пробежки и зарядки. И хватит об этом, я тебя прошу.
Марго согласно сворачивала разговор, но в следующий приезд Мэри все повторялось.
Сейчас, стоя у дверей квартиры и предчувствуя вечерний скандал по поводу денег и продуктов, Марго подумала, что именно Мэри была необходима ей в эту минуту. Именно Мэри — чтобы отвлечься и не думать о капризном и избалованном муже. А заодно и от мыслей о преследовавшем ее Виталии.
С той самой встречи на выставке он не давал ей прохода, удивив и испугав своей осведомленностью. Впервые Марго увидела его около своего дома через три дня, но заметила раньше, чем он ее, а потому успела нырнуть в небольшую арочку и спуститься в маленькое грузинское кафе, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. За чашкой чая она попыталась логически просчитать, зачем еще могла понадобиться этому человеку. Не может быть, чтобы вот так, ни с того ни с сего, немолодой уже мужчина вдруг воспылал неземной страстью с первого взгляда к совершенно незнакомой девушке. Нет, разумеется, Марго допускала, что может понравиться кому-то, да, собственно, такое бывало довольно часто, однако почему-то именно этот человек вызывал у нее подозрения в неискренности, в том, что в его действиях есть какой-то второй смысл. Имевшая за спиной небольшой, но все же опыт работы в прокуратуре Марго почти интуитивно чувствовала опасность. А может, это год жизни с Алексом приучил ее к осторожности и подозрительности. И это однажды едва не стоило ей жизни. Но что могло понадобиться от нее сейчас этому Виталию? Она сидит без работы… Хотя вот как раз оттуда, из «Золотой улицы», может происходить интерес к ней. Ведь в то время, когда холдинг перешел в другие руки, в тюрьме оказалось все руководство, и даже многие рядовые сотрудники не избежали арестов, а она, Марго, сумела выйти сухой из воды. Ее даже к следователю не вызывали ни разу. Возможно, этот Виталий как-то связан с теми, кому мешал ее бывший шеф. Или даже с ним самим — как вариант. Эта мысль испугала Марго не на шутку. Месть бывшего руководителя — не самая приятная вещь, а она, как начальник пиар-отдела и глава одной из «дочерних» фирм холдинга, знала довольно много. Но как проверить? С Ромой на эту тему не поговоришь — он просто не приспособлен к такой информации, хоть и занимался одно время делами вместе с Марго. Правда, есть еще Алекс… Алекс! Марго едва не подскочила на тяжелом деревянном стуле от осенившей ее догадки. Ведь и связь с Алексом могла послужить причиной появления около нее Виталия. Слишком многим насолил в жизни ее бывший муж, слишком у многих имелись основания желать ему неприятностей. А самый короткий и верный путь к нему — она, Марго. Потому что из всех женщин, что были в его жизни, только она оставалась неизменной, незабываемой и той, к кому он немедленно пришел бы на помощь в случае опасности.
